Мальчик на вершине горы. Джон Бойн

      Ты умеешь настолько лучше.

      Аншель улыбнулся. Приходится.

      Пьеро обернулся, услышав, что из клапанов поезда повалил пар; по ушам ударил пронзительный свист; кондуктор яростно призывал пассажиров на платформу. В животе у мальчика тревожно екнуло. Но к волнению, конечно, примешивалась и радость – предстояло путешествие, а Пьеро в жизни еще не ездил на паровозе, – вот только хорошо бы поездка не кончалась. Он боялся того, что ждет его впереди.

      Давай друг другу писать, Аншель, показал Пьеро. Нам нельзя теряться.

      Каждую неделю.

      Пьеро показал лису, Аншель – собаку; они стояли, подняв руки, и символ вечной дружбы долго трепетал в воздухе. Мальчики хотели обняться на прощанье, но на платформе было полно народу. Они застеснялись и лишь обменялись рукопожатием.

      – До свидания, Пьеро. – Мадам Бронштейн наклонилась его поцеловать, но поезд шумел, толпа ревела, и он ее почти не слышал.

      – Это потому, что я не еврей, да? – спросил Пьеро, глядя ей прямо в лицо. – Вы не любите гоев и не хотите, чтобы они у вас жили.

      – Что? – Женщина потрясенно выпрямилась. – Пьеро, с чего ты взял? Вот уж о чем я не думала! Но ты же умный мальчик. Ты наверняка заметил, как меняется отношение к евреям – как нас обзывают, как нас ненавидят.

      – Но если б я был еврей, вы бы меня все-таки оставили, да? Я знаю, что оставили бы.

      – Нет, Пьеро. Я забочусь о твоей безопасности и…

      – По вагонам! – громко крикнул кондуктор. – Поезд отправляется! По вагонам!

      – До свидания, Аншель. – Пьеро не желал больше слушать мадам Бронштейн и встал на подножку вагона.

      – Пьеро! – закричала она. – Подожди, пожалуйста! Дай объяснить – ты все не так понял!

      Но он не обернулся. Его жизнь в Париже подошла к концу, он понял это сейчас с поразительной ясностью. Закрыл дверь купе, сделал глубокий вдох и ступил навстречу новой судьбе.