В поисках утраченного будущего. Дмитрий Воскобойников
обречён.
В один из дней поздно вечером ребята из парижского отделения ТАСС забрали Дмитрия из отеля, дабы продемонстрировать ему самые злачные места города. Он был удивлён обилием проституток на улице Сен-Дени и их безобразным внешним видом. 80 процентов шлюх – не француженки, сообщили коллеги. Через несколько лет Франк прочтёт меткие слова Фазиля Искандера: «Чем неблагополучнее страна, тем чаще в ней встречаются красивые проститутки. Впервые приехав в Германию, я поразился уродливости их проституток, стоявших на улице. И тут я окончательно поверил, что Германия благополучная страна». Это наблюдение было вполне применимым и к Парижу Дмитрия 1989-го. Город излучал благополучие. Только ночное путешествие по Булонскому лесу, казалось, могло поколебать «теорему Искандера»: соблазнительные девушки возникали из тьмы на высоких каблуках, демонстрируя длинные стройные ноги и будто литые бюсты. Но ребята предупредили: это – транссексуалы, бразильский импорт для забав богатых извращенцев. О существовании этого промежуточного пола Дмитрий тогда вообще не знал и был совершенно шокирован.
А вот Стивен знал и, впервые оказавшись в Париже в 1987-м, наоборот, целенаправленно поехал в Булонский лес. Что происходило у него с подцепленной там трансдевушкой Сандрой, история умалчивает, но парочка почти неделю не выходила из гостиницы. Кредитка Деверо лишилась нескольких тысяч фунтов стерлингов, а сам он, судя по всему, – рассудка, потому что всерьёз убеждал Сандру переехать в Лондон.
Транссексуальная история не была секретом для Анны, но она относилась к ней спокойно. «Нелегко разобраться в своих склонностях и предпочтениях», – сказала она как-то Дмитрию и Жоао в отсутствие Стивена.
Слова эти были произнесены в августе 2010-го, когда приятели слетелись на встречу в Барселону. Произнесены накануне начала цепочки трагических событий в их жизни.
Что же касается Рапозы, то для него Париж был прежде всего главным культурным центром. Родители Ракель, люди зажиточные, художники, переехали из Сан-Паулу в усадьбу неподалеку от Шантильи еще в семидесятые. Она ежегодно навещала их, и Жоао, естественно, тоже. Он позально изучил Лувр, был завсегдатаем музея Орсе, всевозможных выставок, свободно говорил по-французски и любил проводить вечера в «Клозери де Лила» на бульваре Монпарнас. Хемингуэй написал в этом кафе «Фиесту». Рапоза – ни строчки. Но выпил немало. Именно там он и предложил Дмитрию, Стивену и Анне встретиться 19 марта 2003 года.
Посиделки, однако, состоялись в каком-то ливанском ресторанчике неподалёку от бульвара Сен-Мишель, куда друзья завалились случайно. До этого они около трёх часов по инициативе Дмитрия бродили по Люксембургскому саду, который, как выяснилось, был обожаем всеми, и обсуждали дела личные. Анны с ними не было: где-то прихорашивалась. Дмитрий сообщил, что, наверное, скоро расстанется со своей нынешней сожительницей Мариной.
– Почему? – спросил Жоао.
– Возникло нежелание целоваться