Сказки древних богов. Юлия Бадалян
от одного к другому крупными кольцами, и клубков пряжи. С пальцев богини спадали белые нити, исчезнувшие, как только она взмахнула руками. «Это Мокошь, пряха, богиня судьбы!» – догадалась девушка. У Мокоши были светло-русые волосы, лучистые голубые глаза и звонкий голос.
– Приветствую, гости нашего мира.
Велес кивнул Гермесу и добавил:
– Мы рады видеть вас.
– Благодарим за гостеприимство, – величаво (и куда делась обычная дурашливость?) склонил голову сын Зевса.
Геба последовала примеру брата, Оля на всякий случай поклонилась.
– Мы пришли с миром и надеемся пообщаться с обитателями Ирия, – продолжил бог эллинов.
– Кто вас интересует и почему? – поинтересовалась Мокошь.
– Алконост и Сирин, – прямо сказал Гермес. – Возможно, они связаны с нашим миром, но пока я не увижу их, не могу быть в этом уверен.
– Сирин любит отдыхать на ветвях Мирового дерева, идите туда, – изящная рука указала вдаль, и с пальцев пряхи опять сорвались тонкие нити, – а Алконост сейчас в море, хотите увидеть её – возвращайтесь через три дня.
– Мы признательны за помощь, – церемонно ответил ей бог и повернулся к Велесу. – Надеюсь вернуться и поговорить, не торопясь.
– Договорились, – подмигнул его славянский коллега, – удачи.
Хозяева, не прощаясь, исчезли, а делегация греческих богов (и примкнувшая к ним Оля) двинулась к Мировому дереву.
Чем ближе они подходили к своей цели, тем громче пели птицы. Маленькие разноцветные стайки кружили в небе, оглушающе щебеча. Когда птичий гомон стал почти невыносимым, он вдруг сменился чарующей песней. Прекрасный голос был неземным, мелодия – щемяще грустной. Они пришли.
Мировое дерево оправдывало своё название. Огромное, раскидистое, с мощным стволом и ветками размером со среднюю берёзу, оно уходило ввысь насколько хватало взгляда. Ветви начинались у самой земли, ещё немного, и они лежали бы на траве. А ствол, очевидно, не заканчивался здесь корнями, проходя сквозь землю. Создавалось такое ощущение, что весь Ирий лежит в кроне этой громадины. Неудивительно, что птица Сирин выбрала это место для отдыха, здесь как нигде чувствовалась необычность Ирия. Впрочем, назвать её птицей не поворачивался язык. На толстой ветке сидела… сирена? Полуженщина-полуптица в тёмно-фиолетовом одеянии с серебряной короной на хорошенькой головке подняла на путешественников бездонные чёрные глаза.
– Аглаопа? – взял быка за рога Гермес.
– Да, – печально отозвалась беглянка.
– Как ты? – неожиданно сочувственно спросил бог.
– Пою… Здесь хорошо, здесь я снова могу петь.
– Как ты попала в этот мир? – спросила Геба, и брат укоризненно покосился на неё.
– В чём моя вина? – мифическая птица захлопала крыльями, готовая в любой момент взлететь. Я стала чудовищем не по своей воле, убивала не по своей воле, выжила не по своей воле, но и пленницей ведь тоже не была.
– Мы пришли не потому, что ты в чём-то виновата, – поспешил исправить