Навуходоносор. Михаил Ишков
разумная моя. Быть милостивым к Нитокрис?[26] Будь по-твоему… Как ты там, в райских садах всевидящего, всезнающего Ахуро-Мазды? Вкусна ли вода в неиссякаемом источнике, который бьет неподалеку от древа познания. Каковы на вкус Божьи груши и финики? Неужели лучше тех, которыми ты лакомилась в висячих садах?..
Полакомиться, правда, Амтиду довелось всего единожды, а сколько было радости… Навуходоносор кончиками пальцев ощутил прелесть ее гладкой, как страусиное яйцо кожи, взвесил тяжесть пышной груди – она быстро раздобрела, после первого же ребенка, его Амтиду, и оттого стала еще желаннее. Припомнился взгляд… Когда она по ночам смотрела на него, ее бирюзовые зрачки в трепетном свете факелов казались удивительными жемчужинами в створках раковины. Было в ее взоре некое завораживающее целомудрие… Она первая поведала Навуходоносору о рае – чертоге, доступ куда после смерти получают только праведно живущие, не жалеющие сил в борьбе со злом. Ее речи были Кудурру в диковинку, она любила собак, благоговела перед огнем, сохла от тоски по родным горам. Она смеялась над обязанностью царя во время встречи Нового года провести священную ночь с верховной жрицей, этой высохшей от злобы и отсутствия детей каргой. Он и это прощал Амтиду. Ее сказки были удивительны, разумны и ошарашивающи, они смущали душу… Совсем, как бредни старого Иеремии или этого новоявленного ханаанского умника Даниила. Откуда они только берутся, эти доморощенные мудрецы, смеющие отвергать величие богов, составлявших силу и славу Вавилонии?[27]
Навуходоносор не выдержал – вскочил с постели, оправил уже изрядно подбитую сединой, завитую бороду, приблизился к оконному проему. Потом торопливо окликнул.
– Рахим!
В спальню, позвякивая доспехами, вошел страж, стоявший с внешней стороны дверей.
– Проводишь меня наверх.
Тот промолчал, переступил с ноги на ногу, подождал, пока повелитель накинет шерстяной хитон, возьмет резной посох, потом только первым вышел в коридор.
Рахим-Подставь спину некоторое время слушал тишину в коридорах дворца – изредка ее прерывало шипенье падающих с горящих факелов капель смолы. Наконец Подставь спину шагнул вперед, следом за ним двинулся и Навуходоносор. Выбрались на плоскую, утрамбованную крышу. Плитами была выложена дорожка вдоль зубчатой стены.
Дождь прекратился, но на воле было зябко и влажно. С полночной стороны поддувал резкий пронизывающий ветер, ершил пламя светильников, осыпал водяной пылью лица. Тьма непроглядная лежала в той стороне, где на берегу Евфрата были устроены невиданные, возведенные на гигантских террасах сады, уступами возносившиеся к небу. Удивительное сооружение! Сколько бился над ним Бел-Ибни, сколько листов пергамента извел прежде, чем сообщил царю, что террасы следует возводить таким образом, чтобы верхний ярус равномерно опирался на нижний, иначе постройка завалится… Как устроить, чтобы равномерно, поинтересовался царь. Тогда Бел-Ибни нарисовал Кудурру округлый
Нитокрис (Нейтокрейт) – египетская царевна, которую Навуходоносор взял в жены во время победоносного похода вдоль Нила вплоть до нубийской границы в 586 г. до н. э.
Государство Вавилония в географическом отношении занимало южную часть Двуречья, в его состав входило семь городов.