Потомокъ. На стороне мертвецов. Кирилл Кащеев
что бутылки разбегутся? – спросил он, чувствуя в собственном голосе растерянность.
– Я вообще ничего не боюсь! – окрысился Ингвар, со злости еще и пнув по засову, загоняя его потуже в пазы. – Идемте! Если, конечно, сами не трусите… – И рукой жест приглашающий сделал, дескать, шагай вперед.
И что теперь делать? Просто наклониться и отодвинуть засов? Ингвар заинтересуется – зачем? Еще полезет проверять… А там… Cher frére, quelle surprise![3] Отцу, конечно, уже не наябедничает, чтоб не подводить брата, однако… план сделать уважаемого Свенельд Карловича обязанным не только отцу, но и самому Мите провалится, не успев начаться. Сможет ли Митя вернуться потом, после разговора с отцом? И когда оно будет, это «потом»?
– Все-таки трусите! Других обвинять вы мастер, а сами… – злорадно протянул Ингвар.
Митя бросил еще один растерянный взгляд на запертый подвал… «Интригу со Свенельдом задумал? Личной приязни от отцовского управляющего добиться? А зачем Ингвара-то было так бесить, чтобы он начал запирать что попало?» – беззвучно поинтересовался снисходительно-усталый голос, так похожий на его собственный. «Я не думал, что он настолько… нервный, – так же мысленно огрызнулся Митя. – Зачем он вообще постоянно за мной таскается: то к бутылкам, то к мертвякам?» – «Потому что ты его бесишь!» – резонно ответствовал голос. «Значит, ничего страшного, если взбешу еще больше!» И Митя повернулся к Ингвару спиной, направляясь обратно к подвалу.
– Эй, вы куда? Стойте!
– Я фонарь внизу забыл, – мрачно буркнул Митя. – Вы подождите тут, я загляну и вернусь…
– Вы хотите сбежать! – Ингвар ухватил его за рукав.
– Ингвар… – устало сказал Митя. – Вы действительно считаете, что я вот прямо сейчас, от этого подвала, посреди ночи, кинусь бежать, бросив дом, имение, свою будущность… исключительно из страха, что меня батюшка заругает?
– О да, я уже понял, что осуждение достойных людей для вас – ничто! Как говорится, Scham ist nicht Rauch, sie frißt die Augen nicht aus![4]
Да как он… смеет! Да Митя живет исключительно для того, чтоб его ценили… достойные люди. Достойные!
– Уберите руку, Ингвар. Пока я ее не сломал, – свистящим шепотом выдавил он.
– А вы попробуйте, – приближая свое лицо вплотную к Митиному, так же зверски прошипел Ингвар. – Думаете, ежели у вас один раз получилось…
Договорить он не успел. Дыхание у него перехватило, а глаза выпучились – Митин кулак врезался Ингвару в солнечное сплетение, и тут же удар лбом – коротко и резко. Из разбитого носа Ингвара хлынула кровь.
– И в лицо мне не лезьте, сделайте уж одолжение! – Митя отпрыгнул назад – хоть и грубая рубаха, а все равно не хотелось залить ее кровью.
Захрипев, Ингвар согнулся… Врезать ему по ребрам, чтоб больше неповадно… Кулак Мити поршнем пошел вперед… С неожиданной прытью Ингвар отскочил, выпрямился и решительно стиснул кулаки.
– Во-от как… – насмешливо протянул Митя, тоже принимая стойку. – Ну что
Милый брат, какой сюрприз! (
Стыд не дым, глаза не выест (