Капкан для маньяка. Наталья Александрова
была заведомая неправда, но для начала разговора вполне годилось.
– Так ли уж и пол-участка? – притворно усомнилась Надежда.
– Приходи – сама увидишь. А где дом не мешает, там земля плохая, одни камни.
– Но огурцы-то есть?
– Огурцы есть, но разве в этом дело! – страстно ответила тетя Шура.
– Тетя Шура, – не выдержала Надежда, – что вы так себя изводите? Мало ли богатых людей теперь развелось! Что ж, из-за каждого нового русского здоровье свое гробить!
– Ай, да ничего ты не понимаешь! – с досадой воскликнула тетя Шура. – Если бы были люди приличные, то я ничего… Но, Надя, точно тебе говорю – нечисто в том доме. Ночами такое там делается – кровь в жилах стынет, оторопь берет.
– Ну, хозяева богатые люди, приезжают на выходные, как теперь говорят, оттянуться. И считают, что за своим забором могут делать что хотят – никому их не видно.
– Не видно! – хмыкнула тетя Шура, – но вот попомни мое слово – добром это не кончится.
– Да что они там делают такого страшного?
– А вот приходи ночью – увидишь! – в глазах тети Шуры зажегся маниакальный огонь.
«Плохо дело». – Надежда даже слегка отодвинулась на край лавки.
Тетя Шура обиженно замолчала. Ситуацию несколько разрядил приход бабы Мани с подойником.
– Хозяйка, дома ли? – послышался от калитки голос Васильича.
– Заходите, заходите, – откликнулась Надежда, – с утра вас ждем.
Заметив ее, Васильич почему-то не обрадовался.
– Мария Ивановна, подпишите тут и вот тут.
– Это штой-то?
– Протокол, – терпеливо объяснил Васильич, – с вас вчера показания снимали?
– Ничего с меня не снимали, – рассердилась баба Маня, – только капитан нагрубил. Надя, глянь-ка, что там написано, очки долго искать.
– Не положено, – строго сказал Васильич, – посторонним – не положено.
– Да ты в уме ли? Какая она посторонняя? Она ж свидетель.
– А капитан Свирбенко сказал, что раз документов нет, то никакой она не свидетель. Вы свою личность удостоверить можете? – обратился он к Надежде. – Нет? Ну тогда зачем вам эта головная боль?
– Значит, как десять раз меня по солнцепеку гонять, то я свидетель, а в документах я у вас не фигурирую.
– Да какая разница? Что вы такого видели, чего они не разглядели? Это капитан так сказал, – поправился Васильич.
«Много чего, – подумала Надежда, но не стала спорить и собралась домой. – Ничего им рассказывать не буду, пусть сами вертятся».
Васильич зачитывал бабе Мане протокол, составленный в очень расплывчатых выражениях. Действительно, две старухи близко к покойнику не подходили. Что они могли видеть?
– Уже известно, отчего он умер? – миролюбиво спросила Надежда Васильича.
Тот отвел глаза.
– Не знаю я, медицина разбирается.
«Что тут разбираться, – удивилась Надежда. –