.
жуткое, тяжело бьющее по нервам, раздирающее их вклочья. Аваллах слышал истории о том, что некоторые противники умирали или сходили с ума от одного только зрелища несущихся на них воющих белых призрачных фигур, напоминающих беспокойных, голодных призраков. Однако, такая слабость присуща лишь низшим расам. Тёмных эльдар подобные фокусы лишь злят ещё больше.
Девки бросились на них, точно разъярённые волчицы. Казалось, они считали себя бессмертными. Они дрались с яростным, безумным ожесточением. Но что они могли?
Спустя несколько мгновений всё было закончено. В едком, дымящемся воздухе раздавались лишь жалобные стоны раненых – оружие тёмных убивает не сразу, это было бы слишком прозаично и посредственно. А его последняя жертва, вступившая с ним в отчаянный поединок, рухнула перед ним на колени, зажимая рану на боку. Аваллах сорвал с неё шлем, и они встретились взглядами. И тут он понял – вот, что он так долго искал!
Её попыталась отнять Диара – офицер-сибарит второго отделения воинов Кабалы, – наглая и крайне неприятная девица, крайне охочая до смазливых пленниц. Пришлось объяснить ей, что этот подарок Аваллах оставляет лично себе, ведь такие редкие самоцветы на дороге не валяются и должны попадать лишь к самым достойным. Он не знал, что убедило девушку-сибарита больше: его клинок у её милой шейки, или же слова господина Кархаллаэля, довольного успешным рейдом и действиями десятка Аваллаха, а может, и то и другое. Но, факт, что Диара сдалась и, сделав вид, что не больно-то и хотелось, поспешила удалиться, довольствуясь собственным стонущим и причитающим уловом.
Глава 2
В каюте царил приятный полумрак, нарушаемый лишь слабыми отблесками лиловых светильников. Их блики причудливым переплетением теней ложились на матово поблескивающие стены каюты, выхватывали походную кровать, двери отсеков за которыми теперь покоились доспехи и оружие Аваллаха. Сменив боевые облачения на более удобные одежды, состоящие из рубашки, штанов, к поясу которых были прикреплены его любимые парные клинки и высоких, до колен сапогов с остроконечными краями у колен, Аваллах расположился на удобном кресле, с наслаждением прислушиваясь к боли в мышцах. За округлым иллюминатором фосфоресцировали и приглушённо сияли бескрайние звёздные поля. Приглушённо гудели двигатели – ещё день и они будут дома, – хотя, в принципе, варп-прыжки не занимают много времени, и они уже скользят по причудливо и безумно преломляющимся пространствам Коморры.
Бокал с вином в правой руке Аваллаха приятно холодил ладонь. Перед ним, на стене, была растянута его пленница. Её обнажённое тело, словно светилось в полумраке, наполняя его диким желанием и мучительным томлением. Её крепкие, упругие груди, приподнятые от того, что скованные руки заведены высоко вверх, соблазнительно двигались от её частого дыхания. Так и тянуло ласкать их, трогать, поглаживать, жать, стискивать изо всех сил, выкручивая тёмные соски, кусать их до крови. Между изящно очерченных рёбер