Кризис Ж. Евгения Батурина
конечно, что раньше не получалось. Борю любят все, кроме меня. Его бесчисленные друзья и бесчисленные девушки, а также кассиры, бизнесмены, таксисты, троцкисты, майнеры биткойнов, матери в декрете и отцы русского рока. И даже системные администраторы, что уж совсем невероятно.
Боря веселый, добрый и щедрый. Он весь контрастный, как стильная ч/б фотография. Черные волосы, черные глаза, черное пальто, черная машина – и белые рубашки, белые зубы, выразительные, будто гуманным шаржистом нарисованные, черты лица. Нос такой… заметный, ресницы, брови. И что-то всегда в руках – подарки, цветы, вино, а лучше шампанское, многообещающие на вид коробки и пакеты. Ну и роста в нем метра два. Мне как девушке высокой это важно почему-то.
Мы познакомились дома у Антонины в прошлом октябре. Боря приехал со своим лучшим другом Гошей в ее Нехорошую квартиру на Земляном Валу. Так мы все эту квартиру называем – а на самом деле она очень хорошая, там есть монументальный балкон, выходящий на Садовое, отдельный склеп для кастрюль и столько комнат, сколько нужно людям, случайно прибившимся к этому славному берегу. Боря влюбился в меня с порога Нехорошей квартиры. Я обычно не замечаю таких вещей, но он правда сходу остолбенел. А когда перед тобой столбенеет двухметровая статуя, это очень красиво и очень заметно. Боря отдал тогда Гоше миллион пакетов еды, Антонине – букет лиловых тюльпанов, моргнул, развернулся и исчез. Вернулся с новым букетом – кудрявых пепельных роз. А я люблю розы, особенно кудрявые, тем более пепельные.
Мы пошли на монументальный балкон – чтобы покурить и оставить Антонину с Гошей наедине, они тогда только-только начали встречаться. Я вообще-то не курю, но мы хотели быть вежливыми. Роняли пепел на Садовое, говорили о детстве, Боря закрывал меня от ветра – собой. После чего позвал в Большой театр. И я пошла. И еще раз пошла, и еще, в разные театры. Наряжалась каждый раз – для него хотелось наряжаться. Как-то мы приехали после спектакля в «Фоменко» ко мне домой, на Шаболовку и… Боря ничего особенного не делал – ну, чуть задержал руки на моих плечах, когда помог снять цепочку, душившую меня весь спектакль. Но в тот момент я оценила перспективы и поняла: надо либо остаться с ним навсегда, а особенно сегодня, либо не морочить человеку голову. Оставаться не хотела, потому что не была достаточно влюблена. А просто переспать – ну не знаю, не Борин это масштаб. В общем, я отказала ему тогда – мягко отвела его руки. Он расстроился, покачал головой, выкурил четыре сигареты. Но не ушел, съел испеченный мной для него пирог с рыбой, лег на столетнем диване в углу, вытянув ноги в сторону Донского монастыря, а утром повел меня завтракать в оладийную и потом продолжал со мной дружить что есть сил.
На Новый год Боря уехал в Израиль к родителям, а я утром 1 января проснулась в Нехорошей квартире на другом столетнем диване, и не одна – с бывшим парнем Антонины, Антоном. У них была долгая, сложная и вроде бы завершенная история, из-за него сестра чуть не рассталась с Гошей, но вовремя образумилась. Антон симпатичный парень, и умненький, и с ним можно часами лежать в постели и говорить о