Тварь. Александр Андреевич Дунашов
– чемпион! – единым голосом ответило человек 8 в гараже.
На моё удивление, гараж был необычным, из него сделали какое-то подобие спортбара. Это было логово этого братства.
Вдруг, дверь на улицу закрыл Череп и громко подошёл ко мне.
– За кого топишь, щенок? – грозно спросил он.
– Э… За Спартак! – я ответил первое, что пришло в голову.
– А на матчах бывал?
– Пока нет, но очень хочу туда.
– А чё те там делать то? Молоко ещё чай на губах не обсохло.
После этих слов, дабы не опозорить себя и Петю, я стал вспоминать истории Разъёбина с матчей.
– Чё, чё там делать? Рожи козлам бить, естественно! – я гордо это сказал, но понимал, что я опозорен.
– Чего? Каким козлам рожи бить? Мальчик, ты чего? – пока Череп меня допытывал, Петька стоял в стороне, и на его лице была просто неописуемая эмоция.
– Ну, этим самим, ну, этим… коням! – его лицо подобрело.
– О, бля, наш пацан! Аршавин – молодец, хорошего бойца привёл, – закричал он на весь гараж.
После такого приёма от меня отстали с разговорами и начали учить жизни. Говорили, что братство едино, что качалка лучше школы, что сигареты – главный рацион и что матчи – это своего рода праздники. Следующие выходные, свободные от школы дни и просто свободное время я, уже без Петьки, проводил в логове. Именно в нём у меня возникало чувство, что я нужен этим людям, а они мне, кстати, помогли. Однажды мы школьных задир толпой отпинали, поэтому в школе проблем не осталось.
25 апреля.
Придя домой после очередной посиделки в гараже, я очень удивился двум вещам. Первое – я ни разу не зашёл к Жене за всё это время. Второе – я прогулял школьную неделю.
Но, зайдя на кухню, я чуть было не упал в обморок. За столом сидел отец с перевязанной головой.
– Привет, Дань.
– Здорово, батя.
– Присядь на минуту, пожалуйста.
– Возможно, не суть. Короче, я видимо досрочно на пенсию выхожу, – сказал отец, на выдохе поникнув головой.
– Всмысле?
– Интересно узнать, как электросварщик получает по 500 тысяц в месяц?
– Сколько? – я начал думать, где могут быть эти деньги у нас дома, но мы жили бедновато.
– Да – да, взрослая жизнь – она чёрствая, алчная, жестокая.
– Отец…
– Не перебивай. Не сварщик я, а коллектор по особо опасным клиентам,
Он медленно поднял руки и показал обрубленные культяпки мне.
– Папа…
– Ты слушай. У твоей матери серьёзное заболевание, и без дорогущих лекарств она проживёт максимум месяц. В спальне матушка начала истошно кашлять.
Было ощущение, что внутри меня что-то сжалось и дало трещину, я не мог сказать ни слова.
– Дай мне покурить, – вежливо сказал отец.
– Держи.
Я вставил сигарету в его рот и поджёг её.
– Себе тоже прикури, нехуй тосковать.
Отец улыбнулся, я закурил вместе с ним.
Так, в безмолвии, мы просидели несколько часов, пока отец не уснул на табуретке. На часах было пол 9-го вечера. Мне было ужасно, я решил прийти к Жене.
Выйдя