Золотое серебро. Владимир Славский

      Правда, никто не предполагал, что этот период затянется так надолго. Все-таки спортивная федерация – не торговая организация. А мы – не коммерсанты. Надеялись, вот год, ну еще чуть-чуть, и мы будем заниматься своим делом – спортом, ан нет. Из болота трудно выбираться. И что особенно тяжело осознавать, что ни ты, ни твоя Федерация никому не нужны в своей стране, кроме таких же одержимых спортом фанатиков. Первое, что мы сделали: из заработанных денег подняли заработную плату на сто процентов тем тренерам, которые состояли на ставках ОКР. Совершенно не хвастаясь, скажу, что мы оказались первыми из всех федераций, кому удалось это сделать. И таким образом удержали коллектив тренеров и всей Федерации как единое целое. Другого штата у нас не было на протяжении всех восемнадцати лет. Я хорошо понимаю, что, наверное, сейчас мои поступки не вписываются в действительную реальность и любой может спросить: «Он что, такой наивный или такой патриот?». Да – я патриот. И это абсолютно честно. И еще: в моих генах заложено желание помогать таким же честным и самоотверженным людям не только в работе, но и по жизни. Моя мама говорила: «Твой отец готов был отдать последнюю рубашку ради того, чтобы помочь другому». Я – не легкомысленный альтруист, но поддержать хорошего человека я действительно всегда готов и делаю это с удовольствием. Сегодня у меня есть все основания, в том числе и документальные, чтобы я мог заявить во всеуслышание: «Все восемнадцать лет Федерацию в финансовом плане я содержал лично». Сейчас, обдумывая свои поступки и действия, я понимаю, что характер и воспитание, заложенные родителями и окружением, определили мое кредо. Прежде чем что-то сделать, я всегда обдумывал и взвешивал, что это даст в итоге. Вот сейчас пишу эти строки, анализирую прошлое и отчетливо понимаю, что все это заложила во мне мама. Окончившая всего два класса церковно-приходской школы, она постоянно напоминала мне и моей сестре о важности того, как оценят наши поступки люди, окружающие нас. Именно мама в тяжелые военные и послевоенные годы одна воспитывала нас с сестрой. И я знаю, как она гордилась тем, что сумела нас прокормить в полном смысле этого слова. Она давно уже ушла из жизни, но я храню ее фамильную икону, которая у меня находится, как принято на Руси, в красном углу. И я часто зажигаю лампадку, вспоминая о ней с чувством особой любви и благодарности. Отца своего я не помню. Порой кажется, будто я его помню… Но это, скорее всего, не так. Просто память услужливо предлагает какие-то туманные образы. От отца осталась лишь одна наградная фотография у знамени полка. Вторым фактором в формировании моего характера стали улица и сверстники.

      А затем призыв в Армию. Служил я на пограничном корабле и дослужился до старшины первой статьи. В 1961 году, сразу после демобилизации,