Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 3. Александр Атрошенко
href="#note130" type="note">130. Озабоченные за судьбы своих семей, бояре отправили к Пожарскому и Минину просьбу, чтобы они приняли их под свою защиту. Те, конечно, обещали. «Князь Дмитрей же повеле им жен своих выпущати и пойде сам и приять жены их чесно и проводи их коюждо к своему приятелю и повеле им давати корм. Казаки же все за то князь Дмитрея хотеша убити, что грабить не дал боярынь»131. 26 октября сдался кремлевский гарнизон.
Во второй половине ноября «Литовские ж люди, видя свое неизможение и глад великий, и град Кремль здавати начаша»132. Они вступили в переговоры с Пожарским, прося о даровании им жизни, «полковником же и рохмистром и шляхтам чтобы итти ко князю Дмитрею Михайловичю в полк Пожарскому, а к Трубецкому отнюдь не похотеша итти в полк»133. Затем последовала сдача Кремля. Сперва из него были выпущены бояре, в их числе князь Ф. И. Мстиславский и совершенно больной Иван Никитич Романов, хромой и с отнятой рукой, что случилось с ним ещё в времена Годунова; вместе с Иваном Никитичем вышел из Кремля и его юный племянник Михаил Фёдорович, сын Филарета Никитича, а также бывшая супруга последнего, инокиня Марфа Ивановна. Видевшие выходящих бояр казаки хотели накинуться и их ограбить, но были удержаны земскими людьми. Освободившись от польского плена, Марфа Ивановна с сыном Михаилом направились в Кострому, свою семейную вотчину, где их впоследствии найдёт посольство избирательного собора.
На следующий день сдались поляки. Струсь со своим полком достался казакам Трубецкого: они ограбили их и многих убили. Поляки же, доставшиеся Пожарскому не были никем тронуты.
27 ноября нижегородское ополчение, от церкви Ивана Милостивого на Арбате, и казаки от храма Казанской Богородицы за Покровскими воротами, двинулись двумя крестными ходами в Китай-город в сопровождении множества московских людей. Оба крестных хода сошлись на Красной площади, у Лобного места, где Троицкий архимандрит Дионисий начал служить молебен. В это время у Кремля показался третий крестный ход, выходивший через Спасские ворота: архиепископ Архангельский Арсений с кремлевским духовенством, чтобы встретить своих освободителей, подняли икону Владимирской Божией Матери. Русский народ рыдал от радости.
После молебна на Лобном месте все двинулись с крестами и образами в Кремль, чтобы отслужить обедню и молебен в Успенском соборе «Пречистой Божией Матери», по русскому традиционному мировоззрению, являющейся заступницей Русской Земли. «И здесь, – говорит С. Соловьев, – печаль сменила радость, когда увидели, в каком положении озлобленные иноверцы оставили церкви: везде нечистота, образа разсечены, глаза вывернуты, престолы ободраны; в чанах приготовлена страшная пища – человеческие трупы»134. Другими словами, мерзость, допущенная Богом, ибо, если русские не хотят видеть своего духовного зловония, если их церковные иерархи упорно не понимают, что
Там же, стр. 126.
Там же, стр. 127.
Там же, стр. 127.
Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Книга вторая. Том VI—X. Второе издание. Общественная польза, СПб, 1896, стр. 1037.