Слабость Виктории Бергман (сборник). Эрик Аксл Сунд
тебя могли избить только за то, что ты не плакала, когда тебя лупили кулаками в живот, а, наоборот, смеялась и просто продолжала жить дальше, не ябедничая и не жалуясь, была твердой и решительной…
Голос умолк. София слышала собственное дыхание. Почему она не попросила Викторию продолжить?
Она прокрутила пленку вперед. Почти трехминутная тишина. Четыре, пять, шесть минут. Зачем она это записала? Слышались только дыхание и шелест бумаги.
Через семь минут София услышала звук: это она точила карандаш. Потом Виктория прервала молчание.
Я никогда не била Мартина. Никогда!
Виктория почти кричала, и Софии пришлось убавить громкость.
Никогда. Я не предаю. Я ела из-за них дерьмо. Собачье дерьмо. Я, черт меня возьми, привыкла к дерьму! Проклятые сигтунские снобы! Я ела дерьмо ради них!
София сняла наушники.
Она знала, что Виктория путается в своих воспоминаниях и часто забывает, что говорила несколько минут назад.
Но являются ли эти пробелы обычными провалами в памяти?
Перед встречей с Самуэлем она нервничала. Нельзя, чтобы разговор зашел в тупик, а в его последние визиты дело шло именно к этому.
Она должна достучаться до него, пока не поздно, пока он полностью не выскользнул у нее из рук. София знала: для этого разговора ей потребуется вся имеющаяся у нее энергия.
Как обычно, Самуэль Баи появился точно ко времени, в сопровождении социального работника из Хессельбю.
– В половине третьего?
– Думаю, в этот раз мы поговорим подольше, – ответила София. – Вы сможете забрать его в три часа.
Социальный работник удалился в сторону лифта. София посмотрела на Самуэля Баи. Тот присвистнул.
– Nice meeting you, ma’am[33], – сказал он, одарив ее широкой улыбкой.
Поняв, какая из личностей Самуэля перед ней, София испытала облегчение.
Это был Фрэнкли Самуэль, как она называла его в журнальных записях, откровенный, общительный и приятный Самуэль, начинавший каждое второе предложение с Frankly ma’am, I have to tell’ya…[34] Говорил он всегда на каком-то доморощенном английском, который София находила немного забавным.
В последний раз Самуэль превратился в “откровенного” сразу, как только исчез социальный работник и они поздоровались за руку.
Любопытно, что, встречаясь со мной, он избирает “откровенного”, подумала она, приглашая его в кабинет.
Откровенность Фрэнкли Самуэля делала его наиболее интересным из разных Самуэлей, которых София наблюдала в ходе бесед. “Обычный” Самуэль, которого она называла Самуэль Коммен, его основная личность, был закрытым, корректным и не особенно искренним.
Фрэнкли Самуэль представлял ту часть личности, которая рассказывала о кошмарных поступках, совершенных им в детстве. Наблюдения за ним вызывали смешанные чувства. Он мог с не сходящей с лица улыбкой обаятельно
Рад видеть вас, мэм
Откровенно, мэм, должен вам сказать…