У войны не женское лицо. Светлана Алексиевич
не стояло: что мы будем делать? Хотели воевать – и все. До нас не доходило, что воевать – это что-то уметь делать. Что-то конкретное. И он нас огорошил своим вопросом.
Я и еще несколько девочек пошли на курсы медсестер. Нам там сказали, что надо учиться шесть месяцев. Мы решили: нет, это долго, нам не подходит. Были еще курсы, где учились три месяца. Правда, три месяца – это тоже, как мы считали, долго. Но эти курсы как раз подходили к концу. Мы попросили, чтобы нас допустили к экзаменам. Еще месяц шли занятия. Ночью мы были на практике в госпитале, а днем учились. Получилось, что мы учились месяц с небольшим…
Направили нас не на фронт, а в госпиталь. Это было в конце августа сорок первого года… Школы, больницы, клубы были переполнены ранеными. Но в феврале я ушла из госпиталя, можно сказать, убежала, дезертировала, иначе не назовешь. Без документов, без ничего убежала на санитарный поезд. Написала записочку: “На дежурство не приду. Уезжаю на фронт”. И все…»
«У меня в тот день было свидание… Я летела туда на крыльях… Я думала, он мне в этот день признается: “Люблю”, а он пришел грустный: “Вера, война! Нас прямо с занятий отправляют на фронт”. Он учился в военном училище. Ну, и я, конечно, тут же представила себя в роли Жанны д’Арк. Только на фронт и только винтовку в руки. Мы должны быть вместе. Только вместе! Побежала в военкомат, но там мне отрезали сурово: “Нужны пока только медики. И учиться надо шесть месяцев”. Шесть месяцев – это же обалдеть! У меня – любовь…
Как-то меня убедили, что надо учиться. Хорошо, буду учиться, но не на медсестру… Я хочу стрелять! Стрелять, как и он. Как-то я уже была к этому готова. В нашей школе часто выступали герои гражданской войны и те, кто воевал в Испании. Девушки чувствовали себя наравне с мальчиками, нас не разделяли. Наоборот, с детства, со школы мы слышали: “Девушки – за руль трактора!”, “Девушки – за штурвал самолета!” Ну, а тут еще любовь! Я даже представляла, как мы с ним погибнем вместе. В одном бою…
Училась я в театральном институте. Мечтала стать актрисой. Мой идеал – Лариса Рейснер. Женщина-комиссар в кожаной куртке… Мне нравилось, что она красивая…»
«Моих друзей, все они были старше, забрали на фронт… Я страшно плакала, что осталась одна, меня не взяли. Мне сказали: “Надо, девочка, учиться”.
Но проучились мы немного. Декан наш скоро выступил и сказал:
– Закончится война, девочки, потом будете доучиваться. Надо защищать Родину.
На фронт нас провожали шефы с завода. Этот было лето. Я помню, что все вагоны были в зелени, в цветах. Преподносили нам подарки. Мне досталось вкуснейшее домашнее печенье и красивый свитерок. С каким азартом я танцевала на перроне украинский гопак!
Ехали много суток… Вышли с девочками на какой-то станции с ведром, чтобы воды набрать. Оглянулись и ахнули: один за одним шли составы,