Ожившие кошмары. Александр Матюхин
был таким противным, что девушка содрогнулась.
– Где вы работаете? – спросила она, чтобы отвлечься. – Или, может, пенсию получаете?
– Ки-юша не ваботает, не. Ки-юше нельзя.
– У вас инвалидность?
Юродивый засопел и ускорил шаг:
– Идем, идем! Я все покажу.
– Подождите, – она остановилась. – Я так не могу.
– Почему? – расстроился Кирюша.
– Вы не можете жить один, у вас должен быть опекун, и это он должен подписать бумаги. Так по закону положено.
Юродивый вопросительно вскинул брови и часто заморгал.
– Опекун. Тот, кто за вас отвечает. Помогает, готовит еду, оплачивает счета. Кто-то старший. Понимаете? Мне нужно с ним поговорить. Или с ней.
Юродивый нахмурился. Задвигал ртом, как будто что-то пережевывая. С двойным усердием заскреб шрам на голове. Софья не выдержала и отвернулась.
– Ну ладно, – сказал он. – Ки-юша найдет. Ты подожди только, не уходи.
– Хорошо. – С облегчением согласилась Софья.
Кирюша косолапо засеменил к лестнице, приглаживая ладонью сальные волосы. Софья шумно выдохнула, промокнула рукавом выступившие на лбу капли пота, а потом брезгливо сморщилась. За какой-то рукав хватался грязными руками этот больной, но за какой именно она не вспомнила.
Позволив себе пару минут передышки, чтобы собраться с мыслями, Софья направилась к ближайшей квартире. На стук не открыли, хотя за дверью кто-то был – девушка услышала приглушенный смех и скрип половиц.
– Откройте, пожалуйста! – громко сказала Софья и постучала снова. – Я жилищный инспектор, по поводу расселения!
Лампы на потолке загудели громче. Одновременно мигнули, а потом зашлись в припадке, моргая, как стробоскоп. Софья от неожиданности зажмурилась. Резкая череда вспышек и темноты колола глаза даже под веками. Софья прижала к лицу папку, а потом услышала звук капающей воды, не удержалась и выглянула.
Лампы по-прежнему мигали, но теперь плавно, волнами, а по коридору шла босиком женщина. Совершенно голая и очень красивая. Вода чертила дорожки на ее коже, стекая с обмотанных банным полотенцем волос. Софья замерла в смешанных чувствах, от смущения до совсем неуместной зависти идеальным формам, и не произнесла ни слова, когда незнакомка, оказавшись рядом, снисходительно улыбнулась.
«Какое бесстыдство!» – хотела сказать ей Софья, но женщина уже прошла мимо, к окну. По коридору тянулась цепочка мокрых следов.
– Софья Андреевна! – донеслось с лестницы. Запыхавшийся Виталий Антонович быстро спускался по ступенькам.
– Вы видели? – возмущение вырвалось наружу, и Софья почувствовала, как краснеет. – На этом этаже дети! А она расхаживает без одежды!
– Кто? – не понял Виталий Антонович.
– Какая-то женщина вышла голышом из душевой, полюбуйтесь! – Софья посмотрела в конец коридора, который заканчивался окном, но голой женщины там не оказалось. Мокрых следов на полу тоже, а лампы снова светили ровно и едва слышно гудели. – Только что мимо меня прошла…
– Слушайте,