Начала политической экономии и налогового обложения. Давид Рикардо
писатели отличались гораздо более полнотой и внешней систематичностью своих мнений, нежели новизной их. Все они имели многочисленных предшественников, у которых по частям можно найти и действительно была ими найдена большая часть того, что потом вошло в их системы. Этим обстоятельством одновременно условливаются как достоинства, так и недостатки их трудов. Что касается первых, то они заключаются в подведении итогов известным однородным циклам исследований, в отведении им более видного места, в однообразном освещении их. Но отсюда же вытекает и главнейший недостаток подобных систематических работ – эклектизм. У каждого из экономистов упомянутой школы можно указать попытки примирить начала, идущие из разных источников и, чем далее, тем более расходящиеся. Так напр. Ад. Смит одновременно придерживается двух радикально противоположных учений о ценности – ячейке всей новейшей политической экономии, Мальтус очень часто придает своим теориям более практический оттенок и цели, чем это допускается требованиями здравой научной критики, наконец, Дж. Ст. Милль во взгляде на происхождение капитала одновременно разделяет мнения Сениора и Рикардо, различные между собою, как вода и огонь. Вполне понимая, что указанные явления, по крайней мере, что касается первых двух писателей, имели своей причиною ту степень общего развития экономических понятий, на которой находилось в данный период общество, мы должны, однако, заметить, что приведенные нами примеры взяты нами совершенно случайно и далеко не единичны.
Совсем другое дело – Рикардо. Насколько речь идет о собственно методологической стороне его исследований, то она именно характеризуется ведением guerre a outrance со всякого рода непоследовательностью. Выбрав из ряда многих один какой-нибудь принцип, один лакон, Рикардо, старается сначала отдать себе ясный отчет, почему он остановился именно на нем и потом уже на всем протяжении своей книги ни разу не забывает об этом. Благодаря такому приему, исследования Рикардо получают характер почти математической строгости и точности и превосходно приучают ум к последовательному мышлению. В виду удобоподвижности и случайности мнений, господствующих по всем вопросам этого рода у нас в России, мы надеемся, что перевод сочинений Рикардо на русский язык будет дар своевременный, полезный и обещающий хорошие результаты в будущем. Насколько будет он читаться – это конечно вопрос, на который даже приблизительно, но сумеют ответить не только переводчики, но, полагаем, и самые опытные из русских издателей. Вкусы нашей публики удивительно подвижны и изменчивы: сплошь да рядом читаются у нас книги, самый вопрос о пользе издания которых на русском языке является более нежели спорным, и наоборот, множество хороших и полезных книг зачастую обременяет собою по целым годам шкафы наших столичных и провинциальных книжных магазинов. Но перевод Рикардо все-таки сделан нами на тот конец, что если он даже найдет себе самый небольшой круг читателей, незнакомых с оригиналом, то и этим будет принесена делу распространения у нас знакомства с научными