Фустанелла. Владимир Максимович Ераносян
объясняла Адонису на разных примерах, что тот для Катерины пустое место, но парень не обращал внимания на озлобленные умозаключения веснушчатой бестии с зелеными глазами, мечтающей уехать из этой глуши в Афины.
– Как-нибудь сам разберусь, – отвечал он Мелании, – Без твоих советов.
– Как же, разберешься! – шипела она от злобы, – Пожалеешь потом, что меня упустил.
– Я в город не собираюсь, меня здесь все устраивает.
– Так уж и все?
– Все, кроме того, что ты суешь свой нос не в свое дело.
«Незачем его зазря обнадеживать…» – так считала красавица Катерина, и именно поэтому разыгрывала из себя вредину.
Напрасно он тратил время! Хотя… И отговаривать его Катерина не собиралась. Хочет ухаживать – не запрещать же! Пусть себе пострадает от неразделенного чувства. Сколько таких на всю деревню! Да и в городе хватает! Отец как-то признался.
Даже сэр Том, и тот иногда на нее заглядывался, а ведь он самый что ни на есть сдержанный джентльмен. Не чета неотесанному Адонису, этому смешному пареньку из соседней рыбацкой деревушки, долговязому и слегка лопоухому.
Он брался за любую работу, чтобы поддержать своих немощных стариков, которые уже ни на что не годились. И чтобы прокормить и выходить больного от рождения старшего брата, который с трудом передвигался на костылях и ходил под себя.
Ей на мгновение стало жалко своего поклонника, но она осекла себя на этой мысли, скорее всего потому, что ей были все же приятны его неловкие потуги произвести впечатление. Совсем чуточку приятны…
У Адониса действительно не хватало времени на школу. Парень помогал матери ухаживать за братом, особенно с тех пор, как отец почти ослеп, и добывал семье на пропитание, а потому часто прогуливал уроки. Зато освоил досконально не только рыбацкое искусство, но и много других ремесел. Любое дело спорилось в его руках.
Иногда Линос привлекал друга, чтобы пасти многочисленное отцовское стадо овец. Именно на пастбищах у подножия гор они и подружились. Линос отчетливо помнил момент, когда Адонис увидел его сестру. Напарник по загону словно ослеп. Не меньше, чем от лучей яркого критского солнца.
Адонис никогда не просил Линоса помочь завоевать сердце его родной сестры. Во-первых, он привык справляться со всем сам и это было бы все равно, что расписаться в своем бессилии. А во-вторых, хоть дело порой казалось Адонису безнадежным, а ухаживания бесперспективными, он никогда не сдавался. Ведь не сдался же он в тот шторм, когда едва не утонул, ныряя за лангустами для Катерины…
Да, его семья, влачащая полунищенское существование была не ровней зажиточному дому старосты кириоса Ксенофонта, но Адонис собирался разбогатеть и выучиться, чтобы стать таким же начитанным и умным, как этот холеный сэр, его соперник.
…На другой день после встречи у колодца Адонис отправился в монастырь к отцу-настоятелю. От кого-то он слышал, что на монастырском винограднике и в оливковой роще нужны сборщики. Урожай выдался славный. Но солнце палило так, что многие дьяки и послушники теряли