Тень Империи. Михаил Сергеевич Барков
пылу атаки. Кайсгарт знал это и наблюдал за тем, как Дивин сжимается под натиском сына, едва успевает блокировать его удары, но глазами ищет удачный момент. После нескольких минут утомительной схватки, когда Ренамир, игнорируя отцовские колкости и оскорбления, продолжал изматывать его, Дивин всё-таки выбрал мгновение, нырнул сыну в пояс и сбил его на землю. Кайсгарт аж дёрнулся от тревоги и был уже готов бросить другу второй меч, но Ренамир пока ещё держался: клинки были отброшены, из фехтовальной схватка перешла в кулачную. Увесистые руки Дивина лупили сына по плечам, и с каждым ударом он что-то выкрикивал:
– Слабак! Всё… было… зря!
Когда наступила короткая пауза после очередного удара, Ренамир сделал то, чему научил его Кайсгарт: скользнул чуть ниже под телом отца, поднял ноги и захватил ими голову Дивина из-за его спины, после чего с размаху ударил грузное тело о выложенную камнями площадь. Ренамир был уже готов освободиться, но лорд не потерял сознание, поднял ногу и вслепую двинул сапогом по лицу сына. Захват Ренамира ослаб, и уже через мгновение старый деспот снова был сверху. Дивин дважды ударил его по лицу, затем слез и пополз за мечом, лежавшим неподалёку. Ренамир перевернулся, сплюнул кровью на камни и попробовал встать, но тут же получил по рёбрам удар ногой, от которого спёрло дыхание. Дивин занёс над сыном клинок и повыше размахнулся, выгибаясь для решающего удара со словами:
– Умри же, наглое отродье!
Кайсгарт в этот момент уже прорвался через толпу вдоль арены, чтобы оказаться ближе к Ренамиру. Он готовился уже сам выйти на площадь и вспоминал тот день в саду, когда Ренамир сказал, что ему понадобится помощь – было очевидно, что этот момент настал. Люди вокруг уже готовились расходиться с печальными взглядами, но Ренамир, не поднимаясь, вдруг подсёк своего отца, сделал рывок в сторону за мечом, взял его и с молниеносным размахом вонзил в живот лежащего на земле лорда, после чего тут же отпрыгнул назад, оставив клинок торчать из живота поверженного врага. Дивин кашлянул, рефлекторно взмахнул перед собой оружием, но всем вдруг стало ясно: со старым лордом покончено. По толпе прокатился удивлённый гул, а местами даже впечатлённый хохот. Ренамир убрал рукой волосы со вспотевшего и побитого лица: у него была рассечена бровь, из губы тоже тянулся тонкий красный ручеёк, размазанный по подбородку, но взгляд его оставался решительным. Кайсгарт ликовал, но не спешил с выводами – он учил Ренамира не только различным способам вырваться из захватов, но и тому, что не стоит устраивать в бою излишнюю браваду.
Ренамир сделал пару шагов около стонущего отца и сказал:
– Кай часто говорил мне, что я забываю правильно ставить ноги. Теперь я понял, от кого это унаследовал. И знаешь, отец… Это последний твой порок, который остался во мне!
Ренамир подошёл ближе к Дивину, и тот, сперва изобразив увядание, вдруг приподнялся и махнул мечом по ногам сына, но тот ловко подпрыгнул над клинком, сапогом прижал вооружённое запястье Дивина к земле и вновь взялся за свой меч. Лицо лорда меняло своё выражение ежесекундно: с притворной