Возвращено на доработку. Сергей Овчинников
Я внимательно разглядывал отпечатки, пытаясь понять что-то неясное, ускользающее от меня. Я намеренно не спрашивал про второго. Знал, что Гаврилыч так и так расскажет. Хотя я и сам уже начал догадываться. Но пока он не сказал, я старался сам взглядом проникнуть внутрь, в обстановку этих фотокарточек, будто там меня ждали ответы на все мои вопросы.
– Седой, выходит, боролся?
– Да, по дзю-до, ты не знал? Но не шибко. До камээса даже не дотянулся. Он больше по организационной части преуспел. Всех, с кем занимался, к себе потом подтянул. Все на него работали. Кто выжил – так до сих пор.
– Этот тоже? – Я бросил фото на стол.
– Этот? – Он хмыкнул. – Да нет, тут отдельная история. Этот из лидеров. Мастера первый из всех защитил. На Европе в призерах. Спецназ ГРУ, но не долго. Сбил его Гена с панталыку. Время было голодное. Поманил монетой. А тот же ещё азартный чёрт
– Погоди, ты его знаешь что ли?
– Не знал – узнал, знакомые общие нашлись – какая тебе разница? Короче друзья сошлись на новой почве.
Гаврилыч подвел черту. Я уловил менторские нотки. «Интересно, он преподавал там у себя?» В голове почему-то возникло слово «разведшкола», хотя ну какой он разведчик, наш Гаврилыч.
– Короче, стал он у Гены типа правой рукой. Точнее, это Седой так считал, видимо. Ну а Гарика, понятно, эта роль не слишком устраивала. Он-то первым привык быть. Ну и с Геной они разные совсем. Два разных слова на букву «Г». – Полковник презрительно скривился.
«А сам-то ты на какую букву?» Но вслух я только поддакнул:
– Седой, конечно, не азартный ни разу.
Можно было и молча слушать. Гаврилыч включил широковещательный режим. «Если он все-таки не преподавал, то очень зря».
– Возвращаясь к дзюдо, Седому не впадлу было стянуть соперника в партер и придушить. А вот для Гарика это… – Он помотал головой. – Знаешь, как он Европу просрал? До последнего пытался бросок провести вчистую. А вот его как раз и стянули в партер ну и на удержание.
– Ты сам там не был, часом? – Не помню: я сказал это или только подумал, потому что он все равно не обратил никакого внимания:
– Седой – циник и прагматик. Человек-результат.
Я задумался. «Ну а как же фирменное серебристое каре, весь этот ресторанный антураж вокруг себя чужими руками? Не соглашусь я с вами, пожалуй, Алексей Гаврилович. При всём уважении к вашей проницательности, не такой уж и гольный результат вроде…»
– А кабаки его – это о другом история.
Он, наверное, меня слушал – как правильно называется, когда люди определенной профессии угадывают мысли? Разошёлся, одним словом.
– Есть ещё такая категория – властность. Создал себе уютную обстановочку, где власть его легализована. Он там посидел с гламурным видом, мясо поковырял ножичком – батарейки перезарядил.
Гаврилыч жадно отпил из чашки, буквально кинул в рот ложку варенья, или что там было в этих бесчисленных вазочках и розеточках
– А Гарик, мало того, что первенство Седого не очень признавал, так еще и гарцевать