Танцующая для дракона. Небеса в огне. Марина Эльденберт
подписали соглашение, в котором обязуетесь не разглашать события прошлого вечера и всего, что происходило в стенах Ангэр Хайт.
Нет, что-то такое я конечно подписывала, перед тем как началось заседание, но…
Этот стриженый под единичку уже начинает меня раздражать.
– Эта информация касается только Совета, и на Совете будут решать, как ею распорядиться.
А?!
То есть мне никому нельзя сказать, что Мелора сбросила меня с балкона?!
И что, простите, мне тогда говорить?!
– А если скажу?
– Аннулируется ваше право на компенсацию.
О-че-шу-еть!
– Неважно, – негромко произнес Рихт, вторгаясь в калейдоскоп лютой нецензурщины, которая сейчас крутилась у меня в голове. – Я здесь не за этим. Главное, что с тобой все хорошо.
Ну да, главное, а не главное – что? Что они собираются сообщить миру? Что я запрыгнула на перила и случайно поскользнулась?
Потрясающе.
– Танни, – негромко напомнил о себе Рихт.
– Супер! – выдала я, наконец, когда подобрала цензурное слово. Вывернулась из рук Паршеррда и выразительно посмотрела на вальцгардов. – Вы обещали мне приватный разговор.
Они не двинулись с места.
– Обещаю, что не стану ничего разглашать.
Вальцгарды не пошевелились, а вот Рихт шагнул к ним. Не знаю, как ему это удалось, но режим Даармархского включился на раз, словно внутри современного харизматичного парня повернули переключатель «иртхан классический, убойный, лидер высшая категория». Вот этот взгляд, по крайней мере, ни с чем не спутаешь.
– Я хочу поговорить со своей девушкой. Оставьте нас ровно на пять минут.
Два столпа моей безопасности дрогнули, в смысле, развернулись и вышли. Честно, я бы на их месте тоже вышла, уж очень это напоминало приказ. Или что-то вроде.
– Слушай… – сказала я, когда Даармархский, то есть Рихт, развернулся ко мне. – Ты это…
И тут до моей туго думающей после бессонной ночи головушки дошло:
– Со своей девушкой?!
– Должен же я был что-то сказать, чтобы сдвинуть их с места, – Рихт как-то странно на меня посмотрел.
Мне же захотелось провалиться сквозь пол до самого убежища. Картина «проваливания» оказалась настолько яркой, что по коже прошел мороз, а комната качнулась перед глазами. С недосыпа, наверное.
– Я не выспалась, – заявила я, стратегически отступая к дивану. Если падать, то на мягкое и невысоко. – Так что…
– Так что?
– Поэтому до меня туго доходит, и я несу непонятно что.
– Дракона с два, – перебил меня Рихт. – Это я несу непонятно что.
Он шагнул ко мне так стремительно, что я даже опомниться не успела. Обхватил ладонями мое лицо, целуя в губы, настойчиво, но мягко, без лишнего напора. Не желая отпускать, но позволяя отстраниться.
Я же отстраняться не захотела. Последние несколько дней вышли настолько насыщенными, не говоря уже о бодром полете вниз головой, что в этот поцелуй я просто упала. Подхваченная ветром и сильными руками, взмыла ввысь, когда в напряжение плеснуло