Роман с ЖКХ. Вадим Федоров
уехало из страны: раза в три больше, чем самих мобилизованных.
Ну вот. Я вместо этих, кто слинял.
Они испугались и уехали. И цены на жильё хоть немного, но упали. И очень кстати. Для меня, по крайней мере. Я люблю скидки.
Уезжал-то я тогда, когда в России всё только дорожало. В конце девяностых. Перестройку пережил. Ваучеризацию, прости господи, пережил. Свободную рыночную экономику а-ля базар тоже пережил. А вот дефолт девяносто восьмого меня что-то подкосил.
Сейчас многие с ностальгией вспоминают девяностые – «время возможностей», «время перемен». Я не знаю, кто эти вспоминальщики. Такое впечатление, что они жили в какой-то параллельной вселенной, где всё хорошо. А у нас, в России, в девяностые многим было вовсе не хорошо. Настолько нехорошо, что некоторые умирали.
Я в то время занимался мелким бизнесом. Может, помните продуктовые ларьки со жвачкой, сникерсами и спиртом «Рояль»? А? Помните? У меня было два таких. Когда каркас первого ларька только-только начали собирать в Институте физики высоких энергий, ко мне пришли накачанные ребята и предложили «дружить», озвучив сумму нашей «дружбы». И пока физики-ядерщики клепали мне палатку из какого-то полусекретного металла, я с калькулятором в руке считал, выдержу я эту «дружбу» или нет.
С точки зрения математики выходило, что выдержу. Но вот с позиции отношений терпилы и бандитов… В общем, года через два «раздружился» я с ними. Они были против. Били по голове тяжёлым пару раз. Даже стрельба была. И всё из-за двух ларьков. Шесть человек сели в тюрьму. Слава богу, я остался жив. Но вот только вместо этих шести вдруг, как зубы дракона, появились тридцать шесть. Такие прожорливые – жуть! Это у Салтыкова-Щедрина один мужик двух генералов прокормил, а мы в девяностые тридцать шесть бандитов на полном пансионе содержали.
Плюнул я на эти ларьки. Переехал в другой город, занялся средним оптом, купил квартиру. Бандитов как-то меньше стало на улицах. Жизнь наладилась. И тут – раз! С добрым утром! Девяносто восьмой. Нет, уже не бандиты. Государство. Дефолт. И жаловаться некуда.
Ну я и психанул. Купил газету. Не помню, как называлась. По-моему, «Иностранец». Она вся состояла из блоков, в каждом из которых была реклама страны, куда можно слинять: стоимость открытия документов, сопровождение и прочее. И фотки красивые.
Выбрал Чехию. За месяц оформил все документы и отбыл с семьёй на новое место жительства. В Питере падал пушистый снег, а в Праге накрапывал мелкий дождик.
Сначала было тяжело. Но мне не привыкать. Я пахал, пахал, пахал и в итоге получил то, о чём мечтал, – дом под Прагой и успешный бизнес. Появилось свободное время. Я потихонечку набирал вес, становился ленивым.
Летели годы. Дети выросли, жена ушла. В общем, всё было отлично.
Насчёт жены. Ну как, «ушла»? Старая ушла. Другая пришла. И родила мне двойняшек, двух рыжих солнышек. Казалось, живи да радуйся, но чего-то не хватало. Тоска какая-то возникла, стало скучно.
А тут ещё в местных газетах вдруг стали писать о том, какие русские плохие, мерзавцы и обманщики. Статей с каждым днём становилось всё больше и больше. Потом чехи закрыли русскоязычную школу при Посольстве России, а затем снесли памятник маршалу Коневу.
И я понял: страна испортилась, страну пора менять. Я оформил необходимые документы. Присмотрел недвижимость в Москве. Начал распродавать то, что было заработано за эти годы в Праге.
Но случилось 24 февраля – начало специальной военной операции на Украине. Прага преобразилась. Мой любимый город задрапировали жёлто-голубыми флагами. Все разговоры сводились к войне. Моё мнение отражала одна фраза – «давно было пора». Но никто не хотел вспоминать про 2014 год, про бомбёжки Донецка и Луганска, про погибших в Одессе, про марши нацистов во Львове и Киеве.
Мне начали угрожать, в основном по интернету. И не только хохлы. Русские тоже. Я, конечно, скептически отнёсся к этим угрозам, но на всякий случай сдал экзамен на оружие и купил себе два ствола. Жена поинтересовалась, зачем мне два пистолета. Я ответил, что руки у меня две, и начал учиться стрелять по-македонски, на всякий случай.
И таки да, я почувствовал себя евреем в гитлеровской Германии 1933 года. Странное чувство. Еврейское дежавю. Странное и страшное. Но я русский, который пережил девяностые. Я не стал ждать, когда на моей двери нарисуют красную звезду, и продолжил готовиться к переезду ещё быстрее.
Тогда у меня был забавный случай. Устав отвечать на вопросы о своём переезде, я как-то пошутил:
– Уезжаю, потому что командировка закончилась.
– Какая командировка? – не понял мой знакомый.
– Очень долгая, длиной почти в четверть века, – ответил я. – У руководства планы в отношении Чехии поменялись, вот меня и отзывают.
– Кто отзывает? – шёпотом спросил меня собеседник.
– Начальство, – я показал вверх пальцем и добавил: – Знаешь, есть такая программа «Тайны Чапман» на РЕН ТВ? Думаю, как перееду в Москву, тоже открою свою телепередачу.
– Знаю про Чапман, – ещё тише сказал знакомый. – А что за передача будет?
– «Тайны