Люминотавр. Андрей Геннадьевич Юрьев
чего?
Эльза расхохоталась: «Что ж у меня постоянно будто намёки срываются?»:
– Да, действительно. Боже, что я несу? – и всхлипнула:
– Нет, скажи, что тебе стоит? Поговори со мной. Не надо никаких близостей.
«Это не я, я не хочу с ней играть, хватит мне пепла, не хочу обугливаться, хватит, это не я!» – и Андрей с ужасом обнаружил, что пальцы его змеино скользнули по её запястью, к самому локтю:
– Не надо плакать. Откровенничать. Говорить по душам. Вот что я называю близостью. Не надо плакать. Люди смотрят.
– Не смотри на меня, – Эльза, прикрыв глаза ладонью, потянула из сумочки зеркальце и тушь. Еле слышно – голос влажный, как рассветный ветер в росистых лугах:
– Что ты можешь предложить? Искать словарь? Нанимать переводчика? С твоего языка на мой? Какие ещё слова ты по-своему понимаешь?
– О чём вы хотите поговорить? – а пальцы у него горячие, и где скользили, там закипает солнечная река, и огнепад в сердце, и глубже, вниз, сквозь талию, глубже…
– Об одиночестве.
«Одинокая замужняя красавица», – ехидно процедил кто-то тёмный внутри, какая-то обратная сторона Лунина, и горячий змей, совсем отскользнув от её руки, потянулся к табачной пачке. Курить, дышать бодрящим ядом, иначе свалишься в сон, сорвёшься в сон прямо посреди города, под ноги пивным столам, под ноги суетливому бармену, подносящему порцию яда, уже кофейного. Пружина мыслей раскачивалась, качалась, не в силах вытолкнуть сквозь губы одно-единственное слово, которое бы… Веки смыкались. «Тяжёлый сон, придуманный не мной», – но вслух сказал:
– Разве одиночество – такое уж несчастье?
Надо найти одно-единственное слово, чтобы вошло в неё как серебряная пуля, как капля микстуры, как ключ настройщика, потому что музыка расстроенных нервов режет душу. Не ной, красавица, при мне.
– Конечно. Если всё не так, как хочется – что хорошего? Одиноко.
Когда слушаешь вас с закрытыми глазами – слышишь то, что стоит у вас за спиной – странное Нечто, мелькание смыслов, побуждающее говорить. Почему вы не слышите смысла своих слов? Почему вы так пристально вглядываетесь в обладателей смысла? Человек умрёт, смысл человечности – повторится, вернётся… У меня в сумке – груда ваших книг, что в них? Истории о том, кто и как себя ведёт в такой-то ситуации. Зачем вы их читаете? Чтобы научиться вести себя подобающим образом? Чтобы что? Чтобы стать счастливыми? Вы коллекционируете рецепты счастья, рецепты избавления от несчастий. И вам не смешно? Мне – страшно. Страшно слушать какофонию расстроенных сердец.
– Счастье – в сердце близких людей?
– Счастье приносят близкие люди. По-настоящему близкие.
– Неужели у вас нет настолько близких? А муж? А дети?
– Муж, дети… При чём тут близость? Я всем им что-то обязана, всем что-то должна. Они, конечно, радуют изредка. Радость в долг. Ростовщичество. Как в плену у жизни. Как заложница чужих желаний.
– Значит,