Штурмовик Империи. Алексей Любушкин
не выступаешь в роли цели. Потрепанная конная дивизия немцев приближалась все ближе и ближе. Похоже, пора.
– Огонь!
Пулемет застрочил, отправляя град пуль в сторону атакующей кавалерии. Следом подключился второй, а чуть позже и пулеметная команда присоединилась к общему веселью. Шесть пулеметов – это мощь. У конницы не было ни одного шанса под ударами артиллерии и пулеметов добраться до наших позиций. Ложились на землю, словно трава под взмахами косы.
Вот только на этом проблемы не закончились. Когда до наших позиций оставался последний рывок, кавалерия свернула в сторону развернутого артиллерийского дивизиона, где снова встретила на своем пути кавалергардов. Хуже было другое. За кавалерией на прорыв пошел пехотный корпус.
Плотные построения пехоты, выставив винтовки с блестящими штыками вперед, быстро пересекали разделяющее нас расстояние. Взрывы снарядов не могли остановить разогнавшихся немцев, у которых не было иного выхода, как идти на прорыв. Когда до меня осталось не больше полусотни метров, я достал маузеры и открыл огонь по врагу.
Раньше стрелять с двух рук никогда не пробовал, но промахнуться в несущуюся на нас толпу просто невозможно. Противник падал под выстрелами гвардейцев и упорно бежал вперед. Последний патрон и в ход снова пошла шашка.
Трудно сказать, что добавил мне неизвестный голос, но интуиция, реакция и новое тело творили чудеса. В пешей свалке я рубил шашкой и иногда мечтал о саперной лопатке, когда не было возможности размахнуться. Казалось, резня продолжается бесконечно долго. Хрипы раненых и убитых, блеск штыков и свист шашек. Вскоре выстрелы из револьверов стали редкостью, а вокруг меня оставалось все меньше собственных солдат. Лишь Демьян держал спину и пел то ли песню, то ли читал молитву. Штурмовики не боятся смерти. Они хотят победить, а не выжить!
Германский офицер, расстреляв все патроны из парабеллума, достал саблю и направился в мою сторону. Фехтование не моя дисциплина, а навыки тела вряд ли вспыхнут в голове в один момент. Правда, немец оказался ненамного лучше фехтовальщиком, чем я, и наши клинки сошлись в жестком блоке. Оттолкнув от себя немца, с перекошенным от злобы лицом, я первым успел нанести удар по его голове.
Сила удара в очередной раз преподнесла сюрприз. Развалившаяся пополам, как арбуз, голова представляла из себя, мягко говоря, нелицеприятное зрелище. Хотя рядом творились вещи пострашнее. Выпущенные кишки, отрубленные части тел и полные боли взгляды в небо.
– Уходите, ваше императорское высочество. Мы задержим врага, сколько сможем, – рядом тяжело дышал Карелин, вытирая кровь с лица.
– Вместе уйдем или ляжем здесь! Заряжай лучше магазины Мадсена. Патронов у тебя здесь сколько хочешь.
– Заклинил механизм, а потом граната прилетела, так что недолго был у нас пулемет во взводе. Был рад сражаться вместе…
– Рано ты нас хоронишь, старший унтер Карелин.
Впервые в своей жизни я увидел знаменитую «кавалерию из-за холмов». Вражеская пехота