Презумпция невиновности. Скотт Туроу
улавливаешь? У нас там где-то стакан с места происшествия. Да, с пальчиками, я знаю, потому и звоню. Чего-чего? Да, я такой. Забудешь, яйца оторву и отправлю на заслуженный отдых. Вот именно. Я что звоню. Можем мы этой лазерной штуковиной прогнать через компьютер наш альбомчик с отпечатками пальцев? Да. У тебя там три пальчика на стакане, знаю. Вот и посмотри, не совпадают ли они с какими нашими. Этот – как его? – отпросился на полторы недели; выходит, тебе самому придется этим заняться. Что, Мерфи? Который – Лео или Генри? Генри не поручай – тут голова нужна. Лео? Это хорошо. Скажи ему, что и как. Нет, мне распечатка не нужна, все равно ни хрена не смыслю. Давай выясняй. Даю тебе десять минут, усек? И сразу звоню.
Через десять минут выясняется, что единственный в управлении компьютер числится за другим отделом и сейчас на нем гонят важные документы.
– Хорошо, я спрошу, спрошу, – говорит Балистриери, прикрывая трубку ладонью. – Им нужно знать объем поиска. Ограничиться уголовниками или пробежать по всем, у кого снимали отпечатки пальцев, – государственным и муниципальным служащим, вообще по подобной публике?
Я на секунду задумываюсь.
– Вероятно, можно ограничиться уголовниками. Если понадобится, потом посмотрим остальных.
Балистриери гримасничает.
– Давай сразу всех. Еще неизвестно, когда мы снова сможем заполучить этот проклятый компьютер… Дикерман, давай побыстрее, понял… Нельзя? Ты что, охренел? Сэбич расследует самое громкое убийство в городе и должен кланяться всякой шпане? Скажи Мерфи, чтобы отложил все дела. Скажи, я приказал. Действуй. – Балистриери кладет трубку. – Неделя, говорит, потребуется, а то и дней десять. Сначала им надо составить платежную ведомость. Потом шеф должен представить в АПОП какие-то цифры. – Забавная аббревиатура расшифровывается как Администрация помощи органам правопорядка. – Я буду нажимать, но быстрее вряд ли получится. Кстати, пусть твой помощник принесет из хранилища вещдоков этот стаканчик. В лаборатории меченая склянка наверняка понадобится.
Я благодарю Лу и направляюсь в морг. Здание, где он размещается, отчасти напоминает старую школу: полированные панели на стенах и потертые полы. По коридорам, перебрасываясь шутками, шныряют полицейские в темно-синих рубашках и черных галстуках. Среди них немало женщин. Люди моего поколения и социального положения не любят легавых. Раньше они не пропускали ни одного подростка, чтобы дать ему затрещину и обнюхать на предмет наркоты. Образованностью и хорошими манерами не блещут. Став прокурором, я держался от них подальше, да и потом, проработав с полицией много лет, мало с кем сблизился. Некоторые полицейские мне нравятся, но большинство – нет. Почти у всех два существенных недостатка: грубость и несдержанность. Слишком уж много грязи приходится им видеть каждый день.
Недели три назад мы с одним полицейским по имени Палуччи засиделись, угощая друг друга, в баре «У Джила». Пару раз он разбавил очередную порцию спиртного пивом и начал