Демоны города масок. Юлия Арвер
сил и опустошает куда быстрее, чем любой другой.
– Именно поэтому я лечу травами, – сказала она. – Если надеешься, что я буду тратить силы на каждую твою царапинку, то выброси это из головы. Уповай на настойки своего целителя и на мой талант травницы, но не на магию.
Я громко фыркнула, показывая, что от Иглы мне ничего никогда не понадобится, и больше не сказала ей ни слова, как и она мне. Даже сейчас, полусонная, она в гробовом молчании вручила мне кружку отвара, уселась рядом и продолжила делать вид, будто меня не существует.
Впереди была последняя ночь в Нечистом лесу и последняя плата Шурале. Я надеялась переждать бесконечно долгие часы, погруженные во мглу, но понимала, что не сумею. Вчера тоже не смогла, и Айдан всю ночь отрезал кусочки от моего тела. Сон прервался с первыми лучами солнца. После я вновь глотала капли с остервенением путника, наткнувшегося на источник в пустыне. Только бы завтра солдаты отыскали крепость Меир-Каиль, иначе я сдохну во время очередной пытки!
Игла уже заснула, свернувшись клубочком, и подрагивала во сне. Прошлой ночью, запутавшись в собственном кошмаре, она кричала и хрипела, словно раз за разом мучительно умирала. Это мне поведала Алия.
Уставясь на напряженное лицо Иглы, я и сама не заметила, как погрузилась во мглу. Вскоре она прояснилась, явив мне каморку в подвале корпуса навиров. Ту самую, где меня совсем недавно держали. И там ждал он, облаченный в ненавистный зеленый мундир с красным воротом. Аккуратно пострижен, гладко выбрит, слишком холеный и оттого слишком мерзкий. Руки, затянутые в белые парадные перчатки, сжимали особый кинжал. Предатель смотрел цепко, словно хищная птица, и его губы, когда-то с упоением целовавшие меня, кривились в глумливой ухмылке.
Поигрывая кинжалом, он сделал шаг навстречу, еще шаг и еще. Я пятилась, пока не уперлась спиной в стену. Ужас и злость перемешались, взорвавшись перед глазами, когда его пальцы сжали мое левое запястье, а после пригвоздили к стене кинжалом. Я зашлась в неслышном вопле, но предатель зажал мне рот ладонью в окровавленной белой перчатке. Пара мгновений, и мое правое запястье проткнул второй кинжал. Боль разнеслась по телу, заплясала языками колдовского пламени. Особый металл разрывал рану, причинял страдания, которые заставляли меня молить о смерти.
– Неужели я вам не нравлюсь, Амаль Кахир? – прошептал подонок мне на ухо и вдруг прильнул губами к моим губам. Я хотела укусить его, вцепиться намертво и разорвать его плоть, словно бешеный пес, но не могла – рот не размыкался, будто кто-то сшил его крепкой нитью.
Обжигающая пощечина обрушилась на меня, но не могла сравниться с болью, доставляемой особыми кинжалами.
– Не хочешь меня целовать?! Я тебе противен?! Ты тоже противна мне до рвоты!
С этими словами ублюдок вновь прильнул к моим губам, но, не дождавшись ответа, схватил меня за волосы и ударил головой о стену. Разноцветные всполохи заплясали перед глазами, почти закрыв от моего взора ненавистное лицо. Пусть он вырвет мне глаза, чтобы я больше никогда не смогла смотреть на него!
– Несговорчивая?