Соната с речитативом. Ольга Небелицкая
химии, но сильнее всего пахло именно в аудитории, где проходили пары по физике. Наверное, дело в вентиляции и потоках воздуха.
Ксеня совмещала учебу и работу лаборантом. Три дня в неделю ей приходилось вставать в шесть утра, чтобы к половине восьмого быть на кафедре и подготовить класс к занятию. Три раза в неделю она приходила сюда вечерами, чтобы убирать оставшиеся после лекций плакаты и проекторы, расставлять по шкафам приборы, проверять расходники и заполнять отчетные документы. Два раза в неделю ей приходилось пропускать собственные занятия – латынь и физкультуру, – чтобы ассистировать на лекциях с проектором. Она пока справлялась: деньги были нужны, на одну стипендию не прожить. Ксеня подумывала о другой работе, но что еще можно делать в чужом городе без малейшего опыта?
Ей не нравилось на кафедре. Особенно вечерами, когда студенты расходились по домам, а свет за окнами сгущался. Ксеня зажигала верхние лампы, но их белый прожекторный свет раздражал ее еще больше, чем полумрак.
Казалось бы, работая лаборантом и присутствуя на занятиях других групп, Ксеня должна была неплохо разбираться в предмете, но с физикой у нее отношения не сложились. Она смотрела на страницы учебника: слова разбегались, знаки препинания издевательски прыгали над строчками. Ксеня снова и снова думала о том, что если бы дед был жив, он бы ей обязательно помог.
«Колебания, которые происходят в системе, предоставленной самой себе после того, как ей был сообщен толчок либо она была выведена из положения равновесия, называют… свободными? Вынужденными? Параметрическими?»
Ксеня закрывала учебник и смотрела на лестницу в углу.
Чугунная спираль поднималась к галерее, опоясывающей второй этаж. Там стояли шкафы, заполненные книгами. Как и в дедовом доме: повсюду стопки книг и журналов, и в каждой книге – сотни тысяч непонятных слов.
Ксеня доставала из сумки учебник по анатомии и раскрывала его на произвольной странице. Монотонное перечисление латинских терминов ее успокаивало. Здесь все было логично. Кости, связки, фасции и мышцы, сосуды и нервы. В человеческом теле все устроено мудро и просто.
Но законы физики невозможно пощупать руками или разрезать скальпелем.
До зачета оставалось чуть меньше трех недель.
Чуть меньше трех недель и двадцать пять билетов, из которых Ксеня знала два или три.
Оксанка была беспечна, как всегда:
– Шпоры дать?
Ксеня помотала головой. Она знала, что даже если у нее будет набор шпаргалок, она никогда не сможет списывать так виртуозно, как Оксанка.
Образов Константин Алексеевич, который вел физику у первокурсников, вызывал у Ксени не меньшую оторопь, чем сам предмет.
Когда Ксеня устраивалась на кафедру, ей пришлось общаться только с заведующим, Конышевым Евгением Викторовичем. Зав был невысокий полный дядька. Встречаясь глазами с собеседником, он первым делом расплывался в улыбке и только потом вникал в суть вопроса. На массивном столе