Практикующий. Сделка с вороном. Валерия Воронцова
меня в объятьях. – Ты пришла! Я думала, что ты будешь только на следующей неделе… Как ты? Прости-прости-прости, я хотела тебе позвонить, но Леша сказал, что не надо тебя тревожить… Хорошо себя чувствуешь?
– Да я…
– Уже видела Влада? А что сказала твоя мама?
– Ир…
– Ой, твоя губа, этот урод тебя так?
– Тпру! – наконец, нашла я верное слово, удивительно оборвавшее весь словопоток Ругаловой.
Переглянувшись, мы рассмеялись и снова обнялись, на этот раз без намека на борцовский захват, каким она едва не повалила меня на лужайку.
– Я в порядке, наверное, – поделилась я, когда мы направились в корпус. – В смысле, чувствую себя неплохо, просто сложно поверить, что все это произошло.
– Похоже, как когда узнаешь о практикующих? – серьезно спросила Ирка.
– Нет, не особо, – задумалась я. – Там шок, удивление, скепсис, а тут и радость, и страх, и боги знают, чего еще намешано.
– «Боги знают», – фыркнула Ирка. – Совсем как Влад сейчас сказала. Даже с его интонацией.
– С кем поведешься… – многозначительно приподняла я бровь, и мы снова прыснули.
Сверкнув студенческими перед бдительной охраной в лице бабульки в зеленой вязаной кофте с прической-одуванчиком, мы припустили на третий этаж, где в коридоре, перед закрытой аудиторией, уже толпились наши одногруппники.
– Привет, – поздоровались с нами неразлучная парочка Марина Богатырева и Нинка Алферова. – Присоединяйтесь к нашим молитвам, чтобы культурологичка заболела и не пришла.
– А следующим у нас что?
– ПМК, – кисло сообщила Марина. – Лекция.
«Психология массовой коммуникации» могла бы быть очень интересным предметом, не веди ее дотошный до занудства Лев Константинович Щебин. Переглянувшись с Иркой, я качнула головой на ее молчаливое предложение свалить и поговорить. Уйти, конечно, хотелось – весенний день звал гулять в парке, а не сидеть в аудитории, но с третьим днем отсутствия подряд до деканата и разбирательств рукой подать.
– Ого, что это с твоим лицом, Вольская? – поинтересовалась Инга Марьянова, отвернувшись от своей «куриной» свиты. Смерив взглядом предводительницу сплетниц нашей группы, я не уловила какого-либо участия или беспокойства. Только жажду очередной косточки-сплетни для обсасывания.
– А с твоим? – я насмешливо приподняла бровь.
– Я про губу, – кивнула она на след от столкновения с железной дверью (аплодисменты Игнату).
– А я про в целом, – парировала я, ловя укоряющий взгляд Ирки.
– Я бы сказала, что ты нарвешься, но вижу, что на кого-то ты уже нарвалась, – мило улыбнулась Марьянова.
Сучка.
– Или кто-то нарвался на меня.
Допускаю, мой взгляд был крайне недобрым, может быть даже враждебным. Десны зачесались, в ментальном, черный дог, до того бежавший трусцой по дороге среди полей, настороженно остановился и раскрыл пасть. Втянув носом,