Рассказы. И все-таки интересная это штука – жизнь…. Владимир Титов
что вы не возражаете. Я заплатил ему деньги, привез свое барахло…
Моя прямота застала их врасплох, повисла пауза, затем толстяк крепко хлопнул (прямо-таки припечатал) стаканом об стол и под завязку налил вина, черного как деготь.
– Пей, – сказал толстяк.
– Ты, сразу видать, парень нормальный, – сказал второй, когда я выпил. – Живи, живи тут, но денег этому, – и кивнул в сторону моей комнаты, – не плати, понял? Ни копейки не плати.
– Как же я могу не платить?
– А так, не плати, и все! – и врезал кулаком по столу. Затем взял бутылку и ткнул горлом в стакан, и, обнаружив, что бутылка пуста, сказал:
– Ну а теперь тебе бежать, как самому молодому. Это, как выйдешь, за углом метров двести, возьми две таких же.
И так мир был спасен, но уже через полгода под давлением молчаливых, тяжелых взглядов я понял, что и это жилище придется покинуть. Никаких неудобств соседям я не доставлял, напротив, своим тихим деликатным существованием напоминал о постоянном присутствии чуждого элемента.
А мужики были такие: Аркадий, старший, лет ему около пятидесяти. Классическое воплощение литературного образа своей профессии – мясник из гастронома! Большие жирные руки, красное лицо на могучей шее, она складками расширялась книзу, пирамидой врастала в торс – бегемот, другого слова тут не подберешь. И конечно же плечист в животе. Занимал Аркадий самую маленькую комнату, но (профессия обязывала) имел два самых больших на тот момент холодильника, до отказа забитых мясом. Один располагался в его крохотной комнате, другой на общественной кухне и вызывал у хозяина постоянную тревогу за содержимое. Разговаривая с ним, я всегда чувствовал на себе испепеляющий взгляд: «А не крадешь ли ты, мил человек, мои непреходящие ценности, пока я сплю»? Раз в неделю к нему приходила Валентина, не то подруга, не то бывшая жена, его же примерно возраста, тихо готовила ему борщ и тихо уходила.
Второй сосед, Жора, этот походил уже на медведя (прямо зоопарк), в недавние студенческие времена был спортсменом-гребцом и даже выступал за сборную Москвы. По профессии он был архитектор. Нет – архитектор – это гордое название, Жора был всего лишь один из кучи сидящих за кульманом в проектном бюро. Да, но ведь он окончил архитектурный институт, так что деваться некуда, будем называть его архитектором. Жора без всякой причины сразу углядел во мне противника, антипода и даже врага. Будучи всего лишь на три года меня старше, являл собой образ человека, крепко стоящего на ногах, знающего себе цену. В ближайшей пивной в тридцатиградусную жару, обливаясь потом, он с вызовом доказывал мне, что настоящий мужчина обязан в любом положении, в любую погоду быть в пиджаке, белой рубашке и галстуке. Через стол стоял я, в выцветшей майке и никогда не глаженных штанах, стоял и видом своим непотребным насмехался над его стремлением войти в жизнь солидно, подготовленным к выполнению важных задач и занять соответствующее место в обществе. И моя беспечная неуверенность вызывала в нем законную брезгливую ненависть.
Жору, нечасто правда, посещала невеста Света, строгая симпатичная