Победи свои страхи, себя и еще кого-нибудь. Злата В. Линник
в своем поколении – почетно, не правда ли? Старшая по отношению к тем, кто родился позже меня – ведь здорово же? Занимающая промежуточное место между ними и взрослыми. Думаете, одно следует из другого? Даже и не мечтайте!
Первому ребенку достается больше всего воспитания и нравоучений.
Первого больше всех боятся испортить неумеренной любовью, перехвалить и, следовательно, вырастить черствого бессердечного эгоиста.
Это с одной стороны, а с другой – если ты единственный ребенок на три семьи взрослых, с тобой носятся, одновременно наперебой рассказывая тебе, какой ты должна быть. По сути дела, придумывая тебя. Словно рисуя свой узор поверх того, который уже существует.
Когда сверстников рядом нет, чьими глазами смотришь на себя? Правильно – глазами старших, где отражается девочка-дюймовочка, чудо с бантиками и далее по тексту. А что повторяют взрослые умильными голосами?
– Какая ты хорошая! Вот такой и оставайся, не спеши взрослеть.
Вторая бабушка по этому поводу не раз читала стихотворение Кузмина:
Дитя, не тянися весной за розой
Розу и летом сорвешь
Весною сбирают одни лишь фиалки
Помни, что летом фиалок уж нет.
Но если у поэта лето с его розами все-таки наступало, я старательно делала то, что порадует любимых и близких.
Питер Пэн женского рода.
За отсутствием перед глазами живых примеров, как себя вести, какой должна быть, я брала пример с героев детских книг. Хорошие добрые советские книги… Вот только дети там были не такие как в жизни. И уж точно не современные.
К этому я вернусь, рассказывая об отношениях с одноклассниками. О своих отчаянных попытках сделаться своей в коллективе сверстников.
Старшие не видели в происходящем ничего странного и неправильного. Сейчас это назвали бы отсутствием социализации, но тогда в семидесятые такого слова не существовало.
До старших классов моими любимыми были приключенческие книги из папиной юношеской библиотеки. Детские и подростковые. Это сейчас пишутся умные статьи о стране вечного детства, где переход в юность воспринимается как трагедия. Где время скачет на одной ножке по кругу.
– Если во взрослой жизни все так плохо, – рассуждала я сама с собой – зачем туда вообще стремиться? Мне и здесь прекрасно! По радио, вон, опять так печально пели про парусник, который должен увезти из детства в юность. Не пойду туда, ни за что! Силой и то не затащат!
Окружающие на все лады одобряли такой взгляд на ситуацию.
Для внешнего мира я из подростка превращалась в юную девушку, но для себя оставалась ребенком. Абсолютно добровольно и вроде бы, без всякого принуждения.
Общения и дружбы с одноклассниками не получилось. Они не понимали и не принимали меня, а я их. И этим все сказано. Родители даже не пытались помочь мне наладить отношения. Точнее, пытались, но так, что лучше бы не вмешивались.
Вроде бы, они старались понять и разобраться… как вести себя с этим странным