Вера в верования и наоборот. Алексей Олегович Шкатов
это идиотизм? Тогда именно так к этому и относись. Нет, ты не идиот, поскольку не прыгнул. Спать. И без банальностей, что «сон – лучшее лекарство». А я тебе песню дам с собой. Ты такой никогда не слышал. Без инструментала. Только голос. Под неё очень хорошо спать. Сколько проспишь? Ровно столько, сколько бы ты летел с этого обрыва? Это быстро? А почему ты так уверен? Потому что видишь то, что внизу – там же кусты. УВЫ, ты и понятия не имеешь, сколько бы ты летел – для этого надо прыгать, но мы уже идём к твоей машине. Так что проспишь ты под мою песню ровно столько, сколько надо тебе. Песня Волшебная? Нет, просто за это время Бог придет сюда, прыгнет с обрыва, вместо Него будет уже другой Бог. И когда ты проснешься – всё будет совсем по-другому в твоей жизни. Я болен? Ты абсолютно прав. Я болен с детства. И пример моей болезни помогает другим ХОТЕТЬ быть здоровыми»…
Охотник изогнулся для прыжка. «Сакай отра гисэм». Дымка дождя всегда по твою сторону, человек. Тебе никогда не будет видна другая сторона. Но ты можешь заглянуть туда…
С голосом в трубке у моего уха все стало по-другому. Я открыл глаза. Первое, что я увидел, была моя Маша в молекулярном виде. Ее структура была вся объемная, как голограмма. Я не видел органов, не видел ее глаз. Я слышал голос женщины, которая просила меня ответить. В трубку. Я произнес «да». Она сказала в ответ удивительную фразу: «это самое лучшее слово в мире. Потому что всегда „да“. Нет никаких „или“. Есть еще „нет“, но пусть оно будет реже в твоей жизни.» Я задал естественный и самый умный, как я полагал на этот момент, вопрос: «потому что это написано в евангелиях?» Классический идиотизм. Мне всегда надо было показать, что я знаю много. А знал я реально много, особенно про евангелия, так как переписывал их от руки. Мне нравилось.
«И поэтому тоже», – сказал женский голос. «Вставай, садись и рисуй. Карандаши цветные есть?» Карандаши были. «Рисуй, что видишь и что видел»… Я совсем не умел рисовать. Я умел играть в театре, в кино, на людях, на нервах, на пианино, на гитаре, на балалайке и барабанах. Я умел бросать нож и стрелять из пистолета и автомата. Я умел реально не умереть в Школе Экстремального Выживания, когда программа, по которой мы работали, дала настоящий сбой. Я умел довести любую женщину до неистового оргазма и мне было все равно, что я не получу адекватной отдачи взамен… Но рисовать я не умел. Тем не менее, на белом ватмане появился корабль с именем Маши. Никаких коридоров и зелени. Никакого яркого света. Разве что рисунок был невероятно ярким и светлым. И явно нес в себе не просто энергию, а информацию. Вы видели цветные мандалы, которые делают буддистские монахи? Из разноцветного риса и цветов? Я увидел их позже и сразу вспомнил тот свой рисунок…
…Маша перестала плакать, смотрела на меня не отрываясь. Я до этого не спал четверо суток вообще.
– Я посплю.
– Поспи.
– Да.
Выключился я мгновенно. И успел перед сном испытать такую потрясающую