Величие. Книга 3. Мария Тиамат
пожал плечами граф. – Просто если бы Терпций выражал в дальнейших письмах хоть какую-то досаду по поводу своего магического уродства – для меня это выглядело бы более естественно.
– Ты знаешь, я всем вам давал читать эти письма, но Кэрел единственный выразил такую же точку зрения, как и ты, – улыбнулся Аурелий.
– В самом деле? – неприятно удивлённый, переспросил Пьерше.
Опять этот князь Мелирт! Почему именно их мнение должно было совпасть? К Кэрелу Пьерше относился двойственно. Этого норда в их компанию пригласил Аурелий, и если бы не кронпринц – они, наверное, никогда бы и не нашли общий язык. Замкнутый, отстранённый, порой неуклюжий, хоть вроде бы и не обделённый благородной внешностью, Кэрел зачастую казался Пьерше смехотворным. Смехотворным при всём том интеллекте, которым обладал. То, что Кэрел был чрезвычайно умным, не составляло никаких сомнений, и одновременно как будто бы природа наградила его только этим талантом, беспомощным без остальных. Без быстрой реакции или мастерства красиво и складно говорить, например. В неумении князя презентовать себя порой чудилась настоящая убогость. И этот гигант на соломенных ножках не внушал Пьерше ни зависти, ни ревности.
Но порой нервировал. Своей целеустремлённостью, своей обстоятельностью, уравновешенностью жизни – да, странно признавать подобное противоречие после столь неприглядных эпитетов, но Пьерше не покидало неизъяснимое ощущение, что вот этот чудаковатый аристократ неизмеримо выше его. Он даже не мог толком подобрать слова, чтобы объяснить, в чём заключалась эта сила. Однако Пьерше чувствовал, что вся его эрудированность, артистичность, популярность у девушек и прочие великолепия ничего не стоят против одного-единственного свойства чужого характера. И это уязвляло.
– Семейное счастье – это такое лицемерие, не правда ли? – произнёс он зачем-то вслух.
– Абсолютно точно, – кивнула Сепиру.
Аурелий дёрнулся было возразить, однако Пьерше невесело опередил его:
– Ты нас с Сепиру не слушай. У тебя абсолютно точно всё получится, потому что ты находишься вне законов нашего мироздания!
– Счастье – слишком абстрактное понятие, чтобы вообще как-либо о нём судить, – возразил Кэрел.
– Ты прекрасно помнишь, что половину пар по философии я прогуливал, поэтому изъясняйся, пожалуйста, на понятном для меня языке.
Князь нахмурился, поудобнее устраиваясь в кресле.
– Не знаю, мне кажется, счастья не существует. – Он отхлебнул чаю. Упёрся в язвительного собеседника своим изучающе-спокойным взглядом, в котором не отражалось ничего, кроме окружающей обстановки. И затем вдруг, точно под влиянием внутреннего озарения, лицо его прояснилось. – Это то, чего не существует у нас самих, и то, чем, нам кажется, обладают другие.
Пьерше фыркнул, закатив глаза.
– Я тебя как друг спрашиваю, а ты мне лекцию решил прочитать. А вы, Шиа, что бы ответили? – Он с любопытством посмотрел на эльфийку.
Та улыбнулась.
– Честно