Закон бумеранга. Аля Алиханова
через поручень, и лениво рассматривая медленно меняющиеся пейзажи, Динка сперва не заметила подошедшего сзади Андрея. Он не решился обнять ее за талию, и, тяжело вздохнув, встал рядом. Динка, поморщившись, отодвинулась: в их каюте второй день не работал душ, и от мужа противно пахло потом. Сама Динка успешно пользовалась душем соседей, Андрей – стеснялся. Он даже стеснялся прикасаться к ней наедине, – Бог ты мой, они уже четыре года женаты!
Динка покосилась на мужа. Вся его поза выражала неуверенность и апатию: поникшие, словно под многотонной тяжестью, плечи, нервно сжатые руки, опущенная голова… Тыльную сторону белых, слабых, как у девушки, рук покрывали редкие рыжие волоски… Цвет кожи Андрея всегда вызывал у нее молчаливое раздражение: он мог часами оставаться под палящим солнцем, покрывался волдырями, "облезал", и… Снова становился белым, как рыбье брюхо.
– Динк, – тихо позвал Андрей.
Она с раздражением отвернулась, и бросила в воду еще один камешек.
Динкой ее давно никто не называл. На фирме она уже два месяца, как главный менеджер, и "Надежда Николаевна". Для подруг – давно просто "Надя". Детским прозвищем ее упорно продолжал называть лишь муж, сам в свои двадцать девять лет остававшийся на работе Андрюхой. Да и зарплата у него была соответствующая… Две тысячи с копейками в месяц, при более чем двенадцати часовом рабочем дне…Динка больше зарабатывала за неделю, работая с девяти утра до пяти вечера, правда, лишь последний год.
До этого – училась.
А после шести вечера… Нет, первые полгода замужества она честно сидела дома, варила борщи и пекла тортики. На питание хватало еле-еле, жили только благодаря помощи родителей. Зарплата Андрея почти полностью уходила на оплату съемной квартиры. Потребовать повышения зарплаты он не мог – стеснялся. Динка отдавала должное мягкости и уступчивости своего мужа, но через год эти качества из достоинств превратились в недостатки, и при нередких в последнее время ссорах Динка часто бросала презрительное: "Тряпка!"
В следующие полгода она записалась в бассейн и на шейпинг. Появились новые знакомые, и она уже не торопилась в пустую квартиру. Было много желающих пригласить ее в бар или на дискотеку, теперь она часто приходила домой за полночь. Андрей молча разогревал ей ужин, который готовил теперь тоже сам. Сначала она просто млела от его кулинарных талантов, потом – раздражалась, злилась: лучше бы больше зарабатывал, а приготовит она сама, было бы из чего! После он так же молча ложился спать, а Динка подолгу сидела на кухне, раздвинув пестрые ситцевые занавески и уставившись на свое отражение в окне. И курила, курила…
Она прекрасно понимала, что полторы-две пачки сигарет – это слишком много для женщины, но… Динка думала о прошедших годах, и годах предстоящих. В семье она чувствовала себя главной, чтобы не сказать – мужчиной. Андрей выполнял любое ее желание, кроме одного: он категорически отказывался уйти на другую работу, и бился, как рыба об лед, пытаясь зарабатывать больше