Зеркало чужой души. Наталья Лариони
опирался на трость, впивающуюся в ее бедро. Только сейчас, непроизвольно поморщившись, она начала ощущать его вес. Оливия одной рукой держала ворот рубашки, второй прикоснулась к гладкой трости, словно хотела, чтобы он убрал ее.
Дождь все еще накрапывал. Мужчина держал зонт над собой, опирался на трость и продолжал смотреть на нее. Ее сердце билось ровно, страх прошел. Он не будет ее насиловать, поняла она, но он что-то хотел от нее, она читала это в его взгляде. Лежала перед ним на холодной сырой земле, полностью промокшая, в испачканной одежде, ожидая своего приговора.
– Тебе здесь хорошо? – спросив, он убрал трость с ее бедра, немного переместил зонт, закрывая ее от дождя.
– Что? – не поняла Оливия, прижав руку к тому месту, куда упиралась трость.
– Твой сын умер, мужа у тебя уже скорее всего не будет, я понимаю, тебе спокойно тут, среди мертвых. Закрыла глаза и забыла про всех, – он сделал шаг ближе, полностью укрыв ее лицо и голову от дождя. – Здесь безопасно, – он окинул взглядом могилы умерших людей, – никто не потревожит. Правильно, какой смысл жить дальше.
Оливия судорожно сглотнула. Она смотрела незнакомцу в глаза, не моргая. Слезы застыли, готовые пролиться. Она вздрагивала под его пристальным взглядом.
– Тебе надо решить, что делать дальше, – он возвышался над ней, укрывая от дождя. – Если готова продолжать, – он вздохнул, – значит привыкай жить с этим. Вставай, почувствуй землю, насладись свежим воздухом и начинай жить дальше.
Оливия открыла рот и закашлялась, не успев произнести ни слова. Она перевернулась на спину, села, все еще сотрясаясь от приступа кашля. Она сидела между двух могил, с одной стороны были похоронены ее родители, с другой – ее сын. Незнакомец был прав даже сейчас у нее был выбор. Она словно протрезвела и затряслась от озноба. Оливия замерзла так, что не чувствовала пальцы ног и рук. Так сильно она не замерзала даже в тюрьме.
«Почувствуй землю». Оливия сидела на ней, видела деревья, траву, тучи. «Насладись свежим воздухом». Она дышала полной грудью, а всего сутки назад была лишена этого. Самый вкусный воздух после дождя, и дождь закончился. Мужчина нажал кнопочку, и зонт сложился. Он стоял рядом, а она дышала, впитывая жизнь и силу природы.
«Вставай!». Оливия уперлась руками в дорожку, но встать не смогла. Онемевшие ноги подвели, она чуть не завалилась на бок, но удержалась. Перед ее лицом показалась его рука. Большая, мужская с массивными часами на запястье. Оливия вытерла руку об штанину и взялась за нее. Он легко поднял ее, но руку не отпускал, ожидая, пока она обретет опору.
– Кто вы? – Оливия держалась за его теплую руку.
Она пыталась согреть свои ледяные пальцы в его большой ладони. Стоя с ним рядом, она чувствовала себя очень маленькой, практически девочкой рядом с отцом, но когда запрокинула голову, поняла, что он не такой старый, как ей показалось сначала. Просто седовласый. Она смотрела на него, не в силах сдержать озноб, стук зубов. Он прислонил трость и зонт к своей ноге, расстегнул пуговицы