Фавориты – «темные лошадки» русской истории. От Малюты Скуратова до Лаврентия Берии. 10 самых влиятельных приближенных российских властителей. Максим Батманов
строения. Число жертв пожара современники, вероятно, преувеличивают. Но в любом случае они наверняка исчисляются десятками тысяч. Воевода князь Иван Бельский, ответственный за оборону столицы, задохнулся в дыму.
Царь в это время находился под Ростовом. Узнав о несчастье, постигшем столицу, он пытался умилостивить крымского хана ложным обещанием отдать Астрахань в обмен на сохранение за Москвой Казани (и так вел переговоры целый год, до победы летом 1572 года русского войска над крымцами у села Молоди). Но одновременно Иван IV требовал найти виновных в случившемся. Во главе расследования вновь был поставлен незаменимый и уже единственный в своем роде Малюта Скуратов.
В опричнине еще оставались помехи неограниченной власти Скуратова. Одной из них были органы управления опричниной, копировавшие такие же учреждения земщины. Во главе управления формально стояла опричная Дума, первоприсутствующим в которой был князь Михаил Черкасский, родственник царя по второй жене. Его и выставил Скуратов главным виновником московской трагедии. Вместе с Черкасским были казнены несколько опричных воевод, якобы не сумевших помешать походу Девлет-Гирея.
Упразднение опричнины. Царский воевода
Во время московского пожара сгорел Опричный двор – «штаб-квартира» опричнины в Москве. Вообще царь, похоже, охладевал к своему прежнему детищу. Опричнина явно не оправдывала возлагавшихся на нее надежд. Беспощадный террор «по площадям» в тылу никак не мог приблизить победу на фронте Ливонской войны, где дела шли все хуже и хуже. Опричнина, задуманная как альтернатива традиционной земщине, не показала себя более лояльной к царю. Наоборот, как выявили расследования, проведенные Скуратовым, крамола и заговоры против царя гнездились в самой опричнине.
В 1572 году Иван Грозный велел считать опричнину распущенной. Опричное войско влилось на общих началах в вооруженную силу Московского государства. Террор не прекратился, но царь отныне использовал для него традиционные средства самодержавия, вполне к нему пригодные.
Упразднение опричнины было проделано в московских традициях. Иван Грозный велел забыть самое слово «опричнина», а тех, кто станет утверждать, будто такое учреждение было в истории государства Московского, постановил бить нещадно. Этот нелепый указ самого свирепого русского царя знаменателен своей полной беспомощностью. Он свидетельствует также, что Иван Грозный был недоволен опричниной и теперь стыдился даже того, что подобное установление было им заведено в Российском государстве.
Скуратов становился одним из царских воевод. Нет, конечно, не просто одним из воевод, а наиболее приближенным к государю. И по-прежнему Иван Грозный планировал поручать Скуратову расследование самых важных государственных преступлений. То есть с роспуском опричнины система тайного сыска никуда не делась. Но Скуратову почти не довелось больше служить своему покровителю. Такое впечатление, будто с упразднением опричнины, проведенном не