Под сенью жёлтого дракона. Том 2. Константин Петришин
ответил ему Владимиров.
Он случайно посмотрел на Мао и увидел на его лице недовольство. «Наверное, обиделся на Лю Шаоци за то, что он обратился ко мне по-русски», – подумал Владимиров, вспомнив, что Мао не знает русского языка.
Когда они вышли наружу, Цзян Цин тихо сказала, указав глазами на охранников у входа.
– Давайте пройдём дальше… – И только после того, как они отошли на пару десятков шагов, продолжила: – Я не знаю, как вы ко мне относитесь… Возможно, вам и наговорили обо мне что-то нехорошее, но поверьте, в моей жизни мало что происходило по моей воле… – Цзян Цин на какое-то мгновение умолкла, словно не могла решить, говорить дальше с Владимировым о себе или не говорить. И всё же продолжила: – Я была замужем… В 1939 году вступила в КПК, но весной этого же года моего мужа арестовали гоминдановские власти и мне пришлось скрываться. Я приехала в Шанхай… В Яньани чего только не говорили о моей жизни в Шанхае… Одна из жён уважаемого здесь человека, до настоящего времени всем рассказывает, что я скрываю своё прошлое, потому что выдаю себя не за того человека, которым являюсь на самом деле… Просто они все не хотели, чтобы Мао женился на мне. А я очень хотела…
Цзян Цин снова замолчала. Владимиров видел, каких усилий стоило ей вспоминать о своём прошлом. Воспользовавшись паузой, Владимиров спросил:
– А почему вы решили именно со мной говорить об этом?
Где-то подсознательно у него в голове ещё крутилась мысль о том, что даже если Цзян Цин и играла свою роль – делает она это блестяще… На лице Цзян Цин на какое-то мгновение появилась растерянность, но она тут же взяла себя в руки.
– Наверное, потому, что я вам доверяю больше, чем кому-либо… – ответила она. – И ещё, наверное, потому что тяжело носить в душе незаслуженные обиды…
Владимиров кивнул головой.
– Я вас понимаю и сочувствую, – проговорил он.
А Цзян Цин продолжила:
– В 1934 году арестовали и меня, но через три месяца выпустили. Просто разобрались, наверное, в том, что я ни в чём не виновата… Зато в Яньани чуть ли не на каждом углу одни говорили, что я предала кого-то, а другие утверждали, что меня завербовала гоминдановская служба безопасности…
– Но кто-то же вам помог, – невольно вырвалось у Владимирова.
Цзян Цин грустно усмехнулась.
– Помог… – призналась она. – Кан Шэн… У него тогда были друзья в Гоминьдане…
– В Яньань вы тоже с ним приехали?
Цзян Цин зябко передёрнула плечами, хотя на улице было тепло.
– Вместе… – ответила она каким-то отрешённым голосом.
Владимиров, вдруг, почувствовал к Цзян Цин жалость. Обыкновенную человеческую жалость, на которую имеет право любой. Прошло, наверное, не меньше минуты, прежде чем Цзян Цин заговорила снова на удивление беспечным голосом.
– Вы посмотрите, с каким любопытством охранники наблюдают за нами!..
– Им за это платят деньги, – ответил Владимиров.
– Ещё