Не верь глазам своим. Эллисон Майклс
гимнастики, нотная тетрадь и даже телескоп. Восхищаясь музыкальными успехами Джонатана, мама не могла смириться, что её старшая дочь обделена всякими талантами. Банальна и тривиальна. И её не волновало, что у меня были свои увлечения, в которых бы я хотела преуспеть вместо того, чтобы копировать дочерей её подруг.
Потеряв всякую надежду воспитать из меня балерину, пианистку или астронома, мама поставила на мне крест и лишь махнула рукой, когда я спросила, могу ли записаться в кружок юных модельеров в школе Вест Ройал. Я так любила наряжать кукол и рисовать принцесс всё в новых и новых платьях, что уже с двенадцати лет своей детской страстью предопределила будущее.
Занятия проходили дважды в неделю, по понедельникам и четвергам, так что в тот день я задержалась после уроков в кабинете изобразительного искусства на втором этаже. В моём портфельчике «Гесс» прилежно лежало домашнее задание, над которым я корпела все выходные, перечёркивая и перерисовывая каждую линию, подбирая цвета, как юная Донателла Версаче для своих коллекций. Наброски пяти разных нарядов для маленькой модницы, которой мне только предстояло стать.
Мисс Лорен захвалила меня до румянца, выставив на всеобщее обозрение эскиз голубого платья с рюшками и длинным шлейфом – венец моей художественной коллекции. Шейла Лэнсберри, дочь маминой подруги, которую таскали по всем дополнительным занятиям и кружкам, обидчиво надула губки. По ужасному совпадению или маминому велению мы ходили в одну частную школу, в один класс и даже в один кружок – так мама приобщала меня к дружбе с «себе подобными», чему я была не особенно рада. С неприкрытой завистью Шейла принимала все похвалы в мой адрес, будь то рисунок платья, хорошая оценка по географии, в которой она была не сильна, или первое место в забеге на тридцать метров. Гораздо охотнее она хвалилась своими нарядами, чем быстротой ног или интеллекта.
После такого фурора в клубе модельеров уже ничто не могло омрачить мой день. Мне так казалось. Уроки Джонатана заканчивались часом раньше, и няня Мария забирала нас обоих с личным водителем, отвозила домой и кормила ужином. По понедельникам и четвергам, когда я задерживалась в кружке, не было смысла дважды мотаться туда-обратно, поэтому Мария отводила Джонатана в парк или в кафе неподалёку выпить какао.
В тот день я счастливая вышла за ворота школы, готовясь встретиться с братом и няней у машины. «Мерседес» мистера Рено стоял на привычном месте под тенью каштана, но ни Джонатана, ни Марии нигде не было видно. Решив, что они уже поджидают меня внутри, я забралась в салон. Мы ждали пятнадцать минут, потом полчаса, но они так и не пришли. Мистер Рено много раз трезвонил Марии, я – Джонатану, но телефоны обоих были отключены.
Я разволновалась, но мистер Рено храбрился и не показывал своих опасений двенадцатилетке, сжавшейся на заднем сидении. Вопреки строгим наказам отца не беспокоить без причины, водитель позвонил ему посреди рабочего дня и сообщил о том, что юный мистер Лодердейл не появился. Отца, похоже, больше взволновал тот факт, что его отвлекли от работы