Профиль незнакомца. Аманда Кайл Уильямс
я стала хорошим профайлером?» Да, тогда я была более чувствительна к гуляющей на свободе разрушительной силе. Но, к сожалению, бо́льшая часть этой разрушительной силы была моей собственной. Не исключено, что именно изучение этого темного ремесла в первую очередь и подтолкнуло меня к чему-то такому, к чему мои гены уже были предрасположены и чего жаждали получить. Может ли это вновь подтолкнуть меня туда? Я больше не хотела возвращаться. Ни за что и никогда. Мне же хотелось выпить каждый день, это истинная мука алкогольной зависимости, эта постоянная тяга, эта борьба противоборствующих желаний. Они разрывали меня даже сейчас, когда я доставала из факса две страницы, аккуратно напечатанные с двойным интервалом. Я ощутила знакомое ускорение пульса, тиканье в висках. Нет, это были не опасение и не страх, это было нечто другое – возбуждение.
Я включила торшер и опустилась с письмом на кушетку.
Лейтенанту Аарону Раузеру Департамент полиции Атланты Отдел по расследованию убийств, мэрия Восточного района
Это не входило в мои планы. Я был там не ради него. Просто вмешалось провидение. Вам хочется все понять, не так ли, лейтенант? Вы хотите, чтобы я объяснил процесс выбора.
«Что за неведомая, непостижимая, нездешняя вещь?» Когда-то Мелвилл хотел это знать, как и вы сейчас. ПОЧЕМУ все это должно сводить вас с ума.
Это случилось в лифте, невинная встреча. Он приглаживал свои черные волосы, играл на публику; я же был так близко, что ощущал запах его лосьона после бритья. Его напыщенность вызывала у меня смех, а потом мне стало физически плохо. Его потребность душила меня.
Я смотрел на него и слушал. Я знаю этот тип мужиков. Под лестницей, по которой он поднялся, похоронена груда тел. Восемьдесят часов в неделю в офисе, и он все еще находит время изменять жене. Ему без этого никак, без этих вечных измен. Он использует секс, чтобы заполнить пустоту. А эта пустота неизбывна. Он утверждает, что любит жену и детей, но он не способен на любовь. Он притворяется, как и я. Как профайлеры называют это в наши дни? Успешный социальный лоск? Улыбайтесь, обменивайтесь светскими беседами с коллегами и соседями, дружески положив руку им на плечо. Вас удивило бы, скажи я, что у меня сложились дружеские отношения? Ничего честного, разумеется, никакой глубокой близости или любого другого человеческого расположения, которое определяет дружбу, только их видимость. И я большой мастер по этой части. Такие, как я, лейтенант, действительно мастера. Не поэтому ли они открывают дверь?
Подкинуть вам лакомый кусочек? Вот что ваши аналитики наверняка захотят знать: когда я с ними, когда они умоляют меня остановиться, когда они говорят мне, что я делаю им больно, когда они спрашивают, почему, я спрашиваю в ответ: «Каково это? Что ты чувствуешь? Какие ощущения у тебя внутри?» Они никогда не знают, что сказать. Они даже не понимают, о чем я спрашиваю. И я копаю глубже. Я не отступаюсь. Я не даю им покоя. Я хочу знать. Каково это, черт возьми? По крайней мере, я даю им что-то осязаемое для страданий, некую