Когда деревья были молодыми. Глеб Спицын
но не этого дикого вопля. Страх и отчаянная решимость слились в нём воедино. Вздрогнул и лось, не веря своим глазам и ушам.
На него, кому и медведи не соперники, неслись существа, до сего невиданные. Их хлипкие безволосые тела прикрывали звериные шкуры, но на зверей они не походили. Они не походили ни на одно существо, которое доводилось встречать лосю.
Ошалев от такой неслыханной наглости, он, прижав уши к затылку и взъерошив на загривке шерсть, высоко задрал голову кверху, собираясь растоптать копытами, разорвать на клочки рогами этих существ, посмевших бросить ему вызов.
Но что-то больно кольнуло его в широкую грудь, стало трудно дышать. Это острые стрелы пробили его горло.
Взревев от боли, сохатый бросился вперёд, одним прыжком покрыв расстояние в десяток метров, отделявших его до ближайшего противника, сильным ударом копыта разорвав его пополам.
Мотнув головой в сторону, он насадил на отростки рогов второго, не ощутив веса бьющегося в конвульсиях тела.
Лишь кровь из пронзённого лёгкого, хлюпая пузырями, алыми струями стекала по рогам, капая ему на морду, заливая глаза.
В свирепой ярости он настиг третьего нападавшего.
Убегая от разъярённого зверя, существо, оборачиваясь, испуганно выло, лязгало зубами, словно от жуткого страха, до дна наполнившего сердце охотника. Затем, развернувшись и выпрямившись во весь рост, оно бросилось вперёд, навстречу смерти, навалившись всем телом на древко копья, глубоко воткнув его в неприкрытую грудь.
На мгновение их взгляды пересеклись, и лось с удивлением понял, что в глазах существа не было страха, только дикая смелость с примешанной к ней до состояния гремучей смеси свирепостью.
Он понял, что ошибался, и надо было сразу бежать, не разбирая дороги, подальше отсюда, и что в следующий раз, как только почувствует запах двуногого, он непременно так и поступит. В следующий раз.
Лось раздавил его, навалившись всей тушей, ещё глубже вгоняя в свою грудь деревянное копьё с костяным наконечником.
В глазах потемнело, струи крови били фонтаном из израненного тела, бурыми сгустками стекая по шерсти на смятую траву и комья сырой земли, выбитой копытами.
Сохатый, захрипев, упал на передние колени, затем повалился набок.
Двуногие существа убили его, воткнув копья в грудь и бока, пробив могучее звериное сердце.
Судорога пробежала по телу, мышцы гиганта дрогнули в последний раз. Ещё мгновение, и всё кончено. Он так и не узнал, что существо, убившее его, зовётся человеком.
Желанный трофей лежал поверженным в луже крови у ног охотников.
Тяжело дыша, ещё не отойдя от горячки прошедшего боя, те, что остались в живых, издали победный клич, вскинув к небу зажатые в руке копья. Затем, воткнув их в землю, затянули песню, похожую на вой волков и причитания женщин, скорбя по погибшим, отдавая долг памяти их смелости и мужеству.
Потрясённый