Когда деревья были молодыми. Глеб Спицын
глазами. На лбу, между бровей, залегла морщина. Лицо покрывала всклокоченная, торчащая во все стороны бородёнка с застрявшими в ней хлебными крошками, выпавшими изо рта.
Гость был одет в майку. Иван потряс головой – точно майка, ему не показалось. Старая выцветшая майка, у которой одна лямка на плече была завязана на узел.
Гость улыбался или думал, что улыбается, скорчив гримасу и оскалив клыки, пряча в ладонях обгрызенную корку хлеба. «А зубы у него что надо – ровные, белоснежные, что никак не соответствует внешнему виду пришельца», – подумал Иван.
– Не жалуемся, – снова ответом на незаданный вопрос сообщил гость.
«А ведь я ничего не произнёс вслух», – подумал он.
– Тьфу ты, нечистая сила! – уже вслух выругался охотник, невольно подавшись назад.
Только сейчас, внимательно разглядывая гостя, он понял, что в нём напоминало зверя, – нет, не рост. Уши – да ведь они заячьи, натурально заячьи, а ноги – у него их нет, то есть нет человеческих. Там были заячьи лапы, и всё тело, кроме лица, покрывала густая серая шерсть. А майка, очевидно, нужна была для фасона – мол, звери одежды не носят.
Улыбка-гримаса тут же слетела с лица пришельца. Глаза злобно сверкнули красными огоньками. Взъерошив шерсть, он внезапно оказался на расстоянии вытянутой руки от сидящего у костра Ивана, заглядывая ему в глаза. «Как это у него получилось?» – только и успел подумать охотник.
– Это я нечистая сила? Это ты меня так назвал? Мы самая что ни на есть чистая сила! – кричал он, брызжа слюной охотнику в лицо. – Мы были с самого начала, и всё было хорошо, пока не появились вы, люди; вы всё изменили, – уже спокойнее прорычал он. – Это вы нечистая сила: до чего ни дотронетесь, всё испортите. А мы, хранители, оберегаем от вас всё, что есть вокруг. – Он развёл руки в стороны и обвёл взглядом невидимый горизонт. – И ещё вас от вас же самих оберегаем, – уже совсем успокоившись, миролюбиво, будто извиняясь за внезапную вспышку гнева, проговорил он.
Можно было бы сказать, что мысли в голове Ивана рождались с неимоверной скоростью, а можно было бы сказать, что их там нет совсем. И то и другое было верно.
Боясь вслух озвучить то, до чего сумел додуматься, он шёпотом проговорил:
– Вы леший?
– Определённо, – ответил гость, только не словами, а мысленно, в голове у охотника. – да, я леший.
Продолжая мысленный диалог, Иван спросил:
– Вы сказали «мы», значит, вы не один?
– Да, нас много, есть и другие; мы разные, – прозвучал ответ в голове.
– Умеет мысленно общаться, знает моё имя, зачем-то явился мне. Действительно, зачем он мне явился и как его зовут? – подумал человек.
– Не слишком ли много вопросов сразу? – уже вслух ответил леший. Удобно усевшись у костра, он скомандовал: – Подбрось-ка дровишек, зябко стало.
Иван послушно выполнил просьбу. И лишь после того, как догрыз корку, гость заговорил:
– Как вкусно, давно хлебца