Наследство последнего императора. Том 3. Николай Волынский
страшную плату именно Высшая Сила потребовала от того, кто нарушил договор с Нею. Он и заплатил за своё предательство.
Сколько раз я в эти дни слышал от крестьян, из самой глубины народа, что они хотят и землю от большевиков получить, и царя не потерять. России без царя никак нельзя: такая у неё особенность. «Царь во главе советской власти!» – вот такие желания сегодня у крестьян. Не у всего крестьянства, но они есть. Можете себе представить? Звучит невероятно. Но я таких видел и слышал достаточно.
– Я тоже такое слышал как раз вчера от местного бондаря, – заметил Пинчуков. – Земля ему не нужна, зверства большевиков его не коснулись. Поэтому он за советскую власть, но только чтоб с царём.
– В деревню, где жили Собакины, я пришёл быстро, отыскал старосту, назвался мещанином Ивановым, который ищет ночлег. Староста долго, недоверчиво молчал, сверлил меня взглядом. И сказал:
– Я же вижу, что у вас другое имя и происхождение. Не буду спрашивать, коли вам так надо. Куда идёте? Секрет?
– Пробираюсь в Екатеринбург. Говорят, там уже чехи?
– Говорят – и только… Никто оттуда к нам пока не был. Значит, вы не красный…
– Сам спасаюсь от них.
– Места у нас спокойные, но всяко бывает. Людишки поразболтались, страх потеряли, шалят на дорогах, да и в деревнях грабят. Позавчера на Ивановку – десять вёрст отсюда – налёт был. Вооружённые люди. За чехов себя выдавали, а командир – уж точно натуральный чехословак. Сказали, что красных ищут, даёшь обыск! Заодно пограбили деревенских. Пятерых девок испортили, а мужиков, которые за своих дочерей вступились, повесили. Лови их теперь!
– Неужто белые так могут себя вести? А, главное, чехи – европейцы цивилизованные?
– Может, и белые, может, другого цвета… Красные тоже налетают, обыскивают и грабят. Тоже под видом, что ищут белых. А скорее всего, просто воры, каиново отродье. Одного опознали. Из Ивановки на каторгу выходил. За убийство священника. А когда власть взял ваш Керенский, то всех душегубов на волю повыпускали. Вот и гуляют. Нет на них ни закона, ни исправника, ни урядника с жандармами… Да, – вздохнул староста. – Можно ли поверить: ещё год назад жили, как люди! Небогато, чаще бедно, но как люди. Мыслимое дело: знать не знали красных, белых, зелёных, Керенского, Ленина, Ваньку-варнака из Ивановки, большевиков с эсерами… А всё Сашка с Гришкой. Довели народ до смуты, чтоб им на том свете вечно раскалённые сковородки лизать!
– «Сашка» – это вы про кого? – я почувствовал обиду и стыд оттого, что вынужден снова слышать мерзость о Государыне – о честнейшей, порядочной, самоотверженной женщине, которая, как простая, трудилась с утра до ночи, знать не хотела развлечений и балов с танцами. Сама выучилась на сестру милосердия, по фронтовым госпиталям в операционных трудилась, выносила отрезанные руки и ноги, перевязывала солдат, ночные горшки за ними выливала. И девочек