Серая кошка по имени Марта. Александр Боярский
ты вспоминаешь?
– А куда от этого денешься… Они незаметно для себя подошли к старой танцплощадке, на которой прошла их молодость. Здесь крутились пары не только в вихре вальса, бури тоже крутились будь здоров. Катя увидела, как Андрей на кого-то смотрит и посмотрела в ту сторону…
В парке, на высоком берегу реки Пахры, у танцевальной площадки стояла симпатичная девушка лет пятнадцати.
– А ты любишь заглядываться на молодых девочек, Андрей? – спросила Катя и лукаво посмотрела на своего старого школьного товарища.
– Да, люблю, а зачем это скрывать, если это девушка – моя родная дочь.
Он произнес это негромко, не отрывая взгляда от девушки. Катя просто обалдела от неожиданности. В глазах все еще стояло недоумение:
– Твоя дочь? Но почему ты тогда говоришь об этом так тихо? Ты её стесняешься?
– Нет, что ты. Просто она об этом не знает, тем более меня она не видит сейчас.
Он помолчал. Молчала и Катя. – Она не видела меня больше десяти лет, и я её тоже не видел. Совсем.
– Но ведь она сильно изменилась с детства. Как ты можешь быть уверенным том, что это твоя дочь?
– Она моя дочь, потому что очень похожа. Это раз. А потом я видел её на фотографиях, года два назад. Мне родственники показывали. А вот видеться с ней не давали. Ленка, когда замуж вышла, переехала к мужу. Я долгое время даже не знал, где она живет. Потом сжалилась однажды и показала дочкины фотографии. Поэтому я не ошибаюсь. Я понимаю, что за ошибки молодости приходится платить, но ведь не так жестоко.
Если бы я отказался от своей дочери, тогда – да, я понимаю, что не имел бы права даже видеть её. Да, я виноват в том, что ушел тогда, не сдержался, не выдержал незаслуженных обид и подозрений в измене, которой никогда не было.
Да, я наказал себя, но зачем же добивать. Я же люблю, понимаешь, люблю свою дочь, хочу её видеть, общаться с ней. Я хочу быть ей нужным! А они все решили за меня, не спросив меня. Они не понимали того, что я не хотел раздоров и ссор. Хотел, чтобы всё было благородно. Ну, пусть мы разошлись, чего в жизни не бывает, не мы первые, не мы последние, но только из-за этого не давать отцу видеться с дочерью. Как это назвать?
Катя молчала. Они медленно шли по аллее парка. Первые желтые листья уже падали с деревьев и мягко шелестели под ногами. Они вышли на высокий берег и любовались красивым изгибом своей любимой реки. Вдали, в лучах заходящего солнца виднелись две арки – как два полумесяца-моста. Река была спокойная, и никто не нарушал её зыбкую гладь в этот осенний вечер.
– Наверное, это называется черствость, – вдруг сказала Катя, смотря на реку.
– Жаль, время уходит безвозвратно, и его уже не воротишь назад. Что-то в этом есть хорошее, но и плохого предостаточно. Конечно, если бы сейчас вернуть начало восьмидесятых, я бы, наверное, не женился на Лене, но ведь и представить сложно, что не было бы этого существа, которое я качал по ночам на руках. И очень сильно любил.
– А сейчас