Сезоны Персефоны: по следам Колеса. Анна Закревская

      Ночь февральского новолуния выдалась для Катериненкирхе беспокойной. Сначала внутри неё колобродил призрак, пытаясь досочинить свой опус магнум, не завершённый при жизни и не отпускавший его в посмертии. Едва на призрака снизошло вдохновение, кирха ощутила, как некто отомкнул её двери заклинанием. Почуяв посторонних, призрак вздрогнул и ощетинился незримыми иглами эктоплазмы.

      – Я могу приказать вам, неведомый музыкант, – усмехнулась незнакомая фрау, – но предпочла бы договориться. Говорят, ваша музыка пугает…

      В воздухе пробежали искры. Призрак ощутил, что во власти незнакомки – потребовать от него раскаяния за недавнюю выходку на концерте, но беспокойный дух упрямо не чувствовал вины. Видят боги: его вела сама музыка, и не было сил противиться этому!

      – Я задумала концерт-мистерию в мрачных тонах, – добавила фрау. – Хочу, чтобы вы завершили свою работу, а затем исполнили её там и тогда, где и когда я укажу.

      Приказы не потребовались вовсе. В предложении, которое властная незнакомка принесла с собой, нежданно воплотилась заветная мечта призрака, не достигнутая при жизни. Впервые за долгие годы его наняли не повторить чужое, а исполнить своё. Впервые его хвалили за то, в чём раньше упрекали: за «излишний» драматизм и «кошмарную» тяжесть собственных сочинений.

      – Скажите, уважаемый призрак, как могу к вам обращаться?

      Ничуть не смущаясь, фрау взошла на кафедру, с которой утром звучала благая проповедь, и оставила там ручку с листом бумаги. Ручка дёрнулась, зависнув в воздухе, и понеслась в танце по белому прямоугольнику.

      «Моё имя Гюнтер. Если бы я веровал в Господа, то счёл бы вас его посланницей. Но, кажется, вы сами себе госпожа. Я буду счастлив приложить свой скромный дар к воплощению мистерии, задуманной вами. Ввиду предстоящих гастролей позвольте просьбу: обрести предмет, в который можно вселиться. В качестве такого сгодится любой, самый малый, духовой инструмент. И встречный вопрос: как величать вас?»

      Прочтя ответ, фрау полезла в недра своей сумки, что видом напоминала кленовый лист. Когда облегчемодан – а это был он, принявший удобную форму, – выдал искомое, фрау кивнула. В её ладонях возникла глиняная свистулька в виде птички.

      – Моё имя Персефона, – с лицом торжественным и серьёзным представилась ночная гостья. – Осенняя княгиня, супруга владыки Самайна.