Я стираю свою тень. Книга 4. Сергей Панченко
свой вариант Айрис.
– Что? Это как кальций, что-то про известковый налёт, а не про человека.
– Герикап.
– Айрис, ты вызываешь демона? Он уже во мне просыпается. У вас там нормальные имена бывают? Ещё несколько вариантов и я буду согласен на Джанбоба. Джанбоб Гордеевич звучит?
– Отвратительно звучит. Ну почему такое простое дело вызвало у нас столько проблем?
– Михаил. В честь Михаила Аркадьевича.
– Нет. Михаил у меня ассоциируется с пожилым мужчиной. Нужно что-то юное, брызжущее энергией во все стороны.
– Модест?
– Да что тебя на какие-то странные имена тянет? Мы будто придумываем имя для планеты, на которой бесследно пропадают люди. Асметил?
– Метил? Ни в коем случае. Метил – яд, от него слепнут. Хотя удобно, первый сын Асметил, второй – Асэтил, третий Аспропил, и ничего придумывать не надо.
– Как я устала, Гордей. Согласна на любой твой вариант, кроме тех, от которых отказалась. – Айрис откинулась на спинку кресла. Халат распахнулся, оголив сочную грудь. Я плотоядно уставился на неё.
– Пока эта кормушка не для утех. – Она запахнулась.
– Вместо него должен был родиться я.
– Может, назвать в честь деда? – ни с того ни с сего предложила Айрис.
– Николаем?
– Х-м, Николай, Никола, Никас, Нико, Ник. У нас часто используют производные от этого имени. Если случится вернуться на станцию, то у малыша не возникнет проблем со сверстниками, смеющимися над странным именем. Я бы звала его Ником или Никасом.
– Бате понравится. Только давай, чтобы это было не одолжение, и не от усталости, а от души. Тебе правда нравится это имя?
– Да. Ещё мне нравится характер твоего отца.
– Да ладно?
– Серьёзно. Он такой прямолинейный, что никогда не ждёшь от него тайной подлости. Не нравится – скажет. Если не скажет, значит нравится.
– Это точно. Если молчит, значит доволен.
Наш малыш заворочался и запыхтел.
– А ну-ка, маленький Никас, иди к мамочке. – Айрис взяла его на руки и приложила к груди.
Тот сразу заработал как маленький насос, положив маленькую розовую ладонь на материнскую грудь. С этого мгновения сын для меня обрёл личность, у которой было имя.
Для нас с Айрис начался новый этап нашей жизни. Теперь нас было трое, и этот новый третий член семьи требовал столько внимания, что нам не оставалось его на самих себя. Изменилось всё. Айрис теперь не могла есть всё подряд, иначе у Никаса болел животик и он мог проорать всю ночь. Сутки делились не часами, а периодичностью стула нашего малыша. Айрис осматривала какашки со знанием дела, сличала с фотографиями из интернета и собственно по ним определяла, нужно ли беспокоиться о здоровье ребёнка или ещё рано. Своей капсулы у Никаса ещё не было. Его здоровье было целиком и полностью в наших руках и руках российского здравоохранения, а это вселяло определённые опасения и заставляло нас быть маниакально предусмотрительными.
Нас дважды