Назад в СССР: 1984. Книга 1. Максим Гаусс
с маленькой внучкой за руку. Девочка увлеченно грызла большой бублик с маком.
Едва мы вошли внутрь, как у меня едва слюни не потекли. Запах там стоял такой, что я услышал голодное урчание собственного желудка. Сглотнул, огляделся по сторонам.
На деревянных прилавках своеобразной «горкой» были уложенные большие деревянные стеллажи, на которых лежали свежие батоны, булочки, бублики. Больше десяти наименований и все выглядели настолько аппетитно, что снова облизнулся. Справа висела огромная связка сушек, за ней еще две, но уже с маком.
Я подошел ближе, увидел такие знакомые рогалики с сахарной присыпкой, сдобы по «девять копеек». Они тогда так и назывались. Помню, отправляли меня в магазин, а мама обязательно подсовывала девять копеек, как раз на такую сдобу. Шел домой и кайфовал, усиленно работая челюстями. Это я уже потом начал подозревать, что деньги мне давали, чтобы я хлеб с краев не обгрызал.
Судя по времени, совсем недавно с хлебозавода привезли свежеиспеченную партию изделий, поэтому и аромат был просто изумительный.
– Жень, у тебя лишних копеек в долг не найдется? – спросил я у друга.
– Держи, – тот без возражений отсчитал мне двадцать копеек. – И мне тоже бери.
Рассчитавшись с продавцом, я получил две румяные сдобы, покрытые сверху сахарной глазурью.
Вышли на улицу, где я сразу же впился в нее зубами. Зажмурился от удовольствия – вновь накатила ностальгия.
– М-м-м, обалдеть как вкусно!
– Ты как с голодного края, – заметил Женя, забирая свою сдобу.
– Да блин, что-то после этой краски… На еду пробило. Сам не пойму почему, – отбрехался я, наслаждаясь свежей восхитительной выпечкой.
– Вообще-то, уже скоро обед, – заметил Женя, тоже работая челюстями. – В школу уже не пойду, лучше сразу домой. Ты как себя чувствуешь, нормально?
– Лучше не бывает, – ответил я.
Возможно, со стороны это и выглядело странно – сидят два парня на лавочке и уплетают булки. Но для того времени это было нормально. Я снова вспомнил, как возвращаясь домой с купленной буханкой хлеба за двадцать копеек, всегда обгрызал горбушку. Иногда, если успевал, то и с двух сторон. А дома говорил, что это мыши погрызли. Правда, это я лет в десять так делал. Потом перестал.
Где я жил, точно не помнил. В голове крутилась улица «Спортивная», но вот номер дома я почему-то вспомнить не мог. Память реципиента, в чье тело я попал, периодически подсказывала тот или иной момент, что было очень удобно.
Почему реципиента? Да потому что именно это определение тут наиболее уместно. Судя по всему, прежний обладатель тела, надышавшись краски, почему-то помер… А я занял его место. Вот такие пироги.
Покончив с перекусом, я просто откинулся на спинку лавочки, довольно зажмурился. Затем принялся с интересом смотреть на проезжающие мимо автомобили, большинство из которых в моем времени уже просто не увидеть.
Двадцать первые «Волги», четыреста восьмые «Москвичи», «Чайки» и «Запорожцы». А вот проехала оранжевая