Ведьмочка в Боевой Академии. Анна Алора
а вовсе не в эту вашу, боевую!
Симеон же только отмахнулся и крадучись приблизился к котелку. Ну нет! Я вихрем пронеслась мимо и прижала родной котелок к груди. Еще чего. Коснуться котелка ведьмы в ее присутствии?
Да он сам самоубийца!
Глава 3
Откуда ж ему знать, что у меня в котелке Рыська? А он чужих страсть как не любит. Полпальца оттяпать за раз сможет. Мне же этого волосатого Симеона еще и лечить придется.
Нет, так дела не делаются. Мало того, что не в ту Академию попала, так сразу с членовредительства начинать? Не дело это. Конечно, я сама и вылечу его на раз-два, благо и травки имеются, да и парочка зелий припрятана в стратегическом месте.
Но зачем создавать прецедент?
Я прижалась к стене, затравленно глядя на приближающегося мужчину. А глаза-то у него, мамочки, ведь засверкали пуще прежнего.
Из котелка послышалось сдавленное недовольное ворчание. Рыська ведь сразу почуял, что к нему приближается чужой. И не понравилось ему. Он ведь у меня такой собственник. Ревнует опять, поди. Я вздохнула и едва слышно шепнула:
– Молчи, только молчи, Рыська. Авось пронесет.
Мужик же волосатый, надо отдать ему должное, сразу затормозил. Вот точно, тертый он калач. Видно, вспомнил, что котелок для ведьмы больше, чем просто котелок. Да любая ведьма дорожит своим котелком почти также, как собственной непорочностью. Ну, понятное дело, до инициации. А вот котелком дорожит до конца своих дней, да.
Рыська понятливый у меня. Рыкнул и замолк. Затаился, стало быть. Когда же мужик остановился, я сразу почувствовала, что фамильяр даже взгрустнул. И понять ведь можно – давно своих боевых качеств никому не показывал. Мирно мы жили в домике на краю леса.
И тут из моих глаз вдруг прямо ни с того, ни с сего, полились слезы.
Нет, ну что ты будешь делать…
Подумаешь, не в ту академию попала. И Симеон этот, вон, обходительный.
А реву.
Стою, прижимаю к груди котелок и реву белугой.
И волосатый не в меру Симеон замер и беспомощно смотрел на меня. Потоптался на месте и таки рискнул потихоньку приблизиться:
– Ты, это, девица, не горюй. Отправим мы тебя в твою академию, отправим. Вот как только ректор наш с облавы вернется, так и сразу, – забасил он, неловко переминаясь с ноги на ногу.
А я только тяжело вздохнула и размазала слезы по щекам. Хлюпнула носом и загундосила:
– А когда он вернется?
Симеон пожал могучими плечами, обтянутыми форменным камзолом и вытащил откуда-то огромный цветастый носовой платок.
– Вот, бери. Чистый. Вытри слезы-то да нос сопливый. Чай, семнадцать исполнилось только что и сразу в Академию отец с матерью отправили?
Я только рукой махнула, но платок поскорее схватила. Стыд какой. Сама-то не догадалась залезть в глубокие боковые карманы верхней юбки.
– Не-а, – вздохнула, – восемнадцать мне.
Симеон нахмурился удивленно.
– И нет у меня мамки с папкой, – я хмуро на него посмотрела