Чужак. Фёдор Берайт
свежего фирменного пива из «пивоварни Хлебенского», о которой так были наслышаны жители деревни и хвалили её при каждом упоминании. Когда же кружка была подана, они принялись обсуждать предстоящий день.
– Не опьянеешь? – смотрел с недоверием Андрахил на своего товарища.
– Даже если так, что с того? – дерзнул Фромгар, попутно выпивая свой напиток.
– А то, что, будучи пьяным горожанином, ты можешь натворить куда больше, чем любой пьяница-колхозник отсюда!
– Глупости, пиво наоборот бодрит, да и официант сказал, что, хмеля тут попросту нет, – продолжал уверенно отвечать Фромгар. Его щёки снова приняли румяный оттенок. Видимо, хмель всё-таки был.
– Твоя взяла – всё также с недоверием закончил разговор Андрахил.
Настало молчание, длина которого не дошла и до минуты, как вновь беседа дала о себе знать.
– Какие планы? – начал Глейц.
Всему приходит конец, Фромгар выпил до дна пиво Хлебенского с великим наслаждением, которого он не испытывал еще с начала ужаса, уничтожившего его жизнь. Наконец, он вернулся в диалог:
– Пока есть возможность – наслаждаться. Больше такого шанса у нас, вероятно, не будет. – с интонацией оратора, выступающего перед публикой, ответил Йереван.
Андрахил не воспринимал всерьёз своего единственного собеседника. В таверне было много посетителей, все по-своему уникальны, но никто из них не знает его. На лице Фромгара возник румянец; пиво содержало в себе хмель, а значит слова Фромгара вряд ли серьёзны. Скорее наоборот – просто первое, что приходит в голову. Андрахил не видел смысла продолжать обсуждение.
Неловкое молчание сопровождало героев следующие три минуты. Неожиданно к ним решил подойти таинственный старик, сидящий в самом конце таверны. Он был лысым, с крохотной козлиной бородкой. Старик одет крайне просто и даже нелепо: грязный помятый костюмчик, который, вероятно, был старше самого носителя, порванные ботинки, чья подошва оставляла желать лучшего, меховые короткие штанишки. Он присел рядом и смотрел прямо в глаза Фромгару испепеляющим взглядом. Наконец, он заговорил, переводя взгляд на Андрахила:
– Глуповат, однако, твой приятель – выдал старик, гладя свою бороду морщинистыми худощавыми руками с нестриженными грязными ногтями, от которых стоял противнейший запах земли.
– А вы, позвольте спросить, кем являетесь, что оскорбляете моего товарища? – изменился тон Андрахила на более серьёзный и в чём-то даже угрожающий.
Несмотря на то, что Йереван действительно не отличался умом и сообразительностью, он как-никак являлся пехотинцем, и до сих пор держит это звание. А значит – какой-то неизвестный дед не имеет право на оскорбление.
– Вот, значит, как заговорило нынешнее поколение… Я в твоем возрасте уже… мг… – прервался старик. Он все пытался выдумать то, что произведёт впечатление на Андрахила, но его старания были тщетны.
– И что же вы делали в моём возрасте? – начал смеяться над своим новым собеседником Андрахил.
Старик почувствовал себя никчемным, но он не хотел с таким позором