Изменить будущее. Михаил Васильевич Шелест
и знал. Но что-то как-то… – Он поморщился. – Скучно, брат.
– Понятно. Депресняк…
– Чего?
– Фигня, говорю. Рассказывайте свою методику.
– Да простая она. Только не знаю, получится у тебя или нет? Настроиться надо.
– На что?
– Что ты фотоаппарат или кинокамера. Так и говоришь себе: «Я кинокамера…». И представляешь, как у тебя движется плёнка и всё снимает. Смотришь на маятник часов, или метроном. Лучше метроном. А ниже длинный лист текста, аж до самого живота. Потому что, когда голова будет опускаться на грудь, взгляд должен двигаться по тексту. Главное, чтобы глаза раньше времени не закрылись и взгляд не туманился. А то, было у меня такое поначалу… Смех и грех.
– По тексту или по листу?
– По тексту, только быстро.
– Ладно, попробую, – сказал я, а сам подумал: «Херня всё это. Он эти тексты уже заучил за десять лет преподавания, и просто обновляет память. А мне… Не прокатит. Надо зубрить.»
Попробовал. Точно. Не прокатила шара.
С химией стало получше. Оболочки электронов хоть представить можно. Да и Татьяна меня больше не доставала. Приходилось самому напрашиваться на ответ.
На химии все как-то присмирели. Даже Юрка Алексеев и Андрей Ерисов не дурачились и стали получать четвёрки. Татьяна, как-то пошутила, что скучно стало, но класс шутку не поддержал.
Вообще… Класс притих. Затаился класс, как испуганная птица. Видимо, я сильно изменился, и я не мог стать прежним, потому что я не мог быть, как прежде. Я не знал и не помнил, какой был я.
Да, во мне кипели гормоны и крышу сносило от урагана мыслей и чувств, которые я умом пытался контролировать, но удержать не мог, ни тело, ни эмоции. Вот и грузил я себя то спортом, то учёбой, то факультативом. Хотя… На факультативе я отдыхал. Всё, что нам рассказывали, я это знал. Факультатив мне был нужен по нескольким причинам: контакты в райкомах, в ДОСААФе, получение де-юре имеющихся у меня навыков, формирование и подготовка разведаппарата, и дальнейших отношений по принципу скаутских организаций с теми, кто не войдёт в разведаппарат и пятое – формирование ближнего круга.
Контакты в парторганах давали шанс пойти по партийной линии, если комитет отторгнет меня.
В той жизни я был серой мышкой, которую воспитала система, а здесь я уже сам, переделывал систему. Как воспримут кураторы мою инициативу, кто знает? Хотя, надежда на то, что они примут это, за продолжение вложенных ими же «инстинктов». Но, вряд ли. Система не любит ничего, что слишком. Даже если это – слишком хорошо.
Зная это, я «нырнул в тину». Факультатив работал. Я пропускал некоторые его занятия, под разными предлогами. С трудом сдавал зачёты. И даже имел по этому поводу разговор с военруком. По учёбе я нахватал двоек, некоторые исправил, некоторые портили картину успеваемости. Потихоньку влился в хулиганскую жизнь класса, и даже помог сорвать урок химии, незаметно для химички подменив ингредиенты для опыта.
Класс после этого оттаял полностью, но меня от меня затошнило.
Я стоял в коридоре перед кабинетом химии, пока Татьяна разбиралась, что произошло,