Самозванка. Кромешник. Терри Лис
ровней. Упырю же Иргибские Псы, за вычетом откровенных душегубов, куда больше напоминали людских защитников, чем холёные колдуны, вынужденно поднаторевшие в вероломстве.
Голоземье шелестело в предвкушении поживы. Псы, хмурясь, мрачно тискали вооружение, выкованное мастерами кузнецкой слободы Иргибы да супротив виритной крови заговорённое.
– Ты поучи, поучи нас, стервь, – невидимо в сумерках осклабился здоровяк с буздыганом20, легкомысленно пристроенным на плече побочной головой.
– Приходится споспешествовать, коль выжлецы невежественные пошли, – развёл руками Фладэрик.
Ватажка выглядела скверно и грозила неприятностями, очевидно, частенько промышляя разбоем.
– Ты не мудруй, клыкастый, лучше саблюку скидавай, – посоветовал грузный молодец с огромным родимым пятном на бычьей шее, метким плевком сбив хрупкий стебелёк у самых Упырьих сапог. Водянистые зенки, впотьмах белёсые, таращились плотоядно.
– Может, ещё сплясать? – мрачно улыбнулся Фладэрик.
Тот, что возвышался посерёдке, в поддоспешнике да смазных сапожках, неизвестно с кого снятых, рассмеялся:
– Ну, хошь, спляши. Мы пособить могём. Жаль, дерев подходящих нетуть. А вот верёвочка найдёс-ся!
– Весьма признателен, – кивнул Фладэрик. Тянул время вампир намеренно. – Отрадная и неожиданная услужливость. Знать, не все так скверно в Иргибе, коль такие куртуазности в ходу.
– Чего разлаялся? – рявкнул пятнистый, сердито зыркнув на болтливого товарища. Еретник усмехнулся чуточку отчётливее. Цепкий взгляд скользил по мрачным битюгам. – Сказано, бросай мечугу… да энто… цепы сымай! Неча тут тявкать!
– Тявкать – это по вашей части, – согласился Фладэрик, словно невзначай разминая плечи и запястья.
До Поста было рукой подать, но драпать Упырю надоело. А вооружённый разъезд псов у самых границ вампирьего королевства, да после обнаруженного в Холмах знака, бесил откровенной наглостью.
– Падаль виритная! – выругался поддоспешник.
– Вымесок ерохвостый! – поддержал доселе молчавший бугай с бердышом.
– Поторопись, железнозубый, – самый старший и, как ни странно, самый щуплый, почти не разжимал спекшихся в тонкую черту губ, отчего слова цедились медленной, нечленораздельной гнусью. – Не искушай судьбу да парней не зли… то чревато.
– Чревато с упырём в Холмах задираться, – указал Фладэрик, надменно вскинув подбородок. – Я не купчик сердаградский и не холоп. С какого ляду мне вам сдаваться?
Вопрос выжлецов отчего-то не порадовал.
Детина с бердышом, сквернословно гавкнув, перехватил древко обеими руками. Здоровяк снял буздыган с плеча. Застрекотал во мраке взводимый арбалет. Упырь ощерился, вдыхая заострившиеся ароматы дублёных кож, металла, конского и людского пота, солонины, которой молодцы вечеряли… и колдовства. Медовый, терпкий дух тёк от земли, из рваных кружев мха и шелестящих вересковых кустов, из расколотых камней и дёрна.
Булава с шипами