Пассажир один не полетит. Кирилл Липцис
опаснее полного. Если осколки там…
– Атраа! Бней-Брак, Рамат-Ган…
– Настя, я радио выключу, бесит. А то я так только отвлекаюсь и нервничаю.
– Давай, а мы ничего не пропустим?
– Нет, если что, сирену услышим. Не волнуйся, это ещё далеко, – успокаиваю я её, но больше самого себя.
Неожиданно впереди, чуть слева от дороги, в небо взмывают две противоракеты, и над Рамат-Ганом дважды бахает.
– Близко, – без всякого выражения говорит Настя, наблюдая как два маленьких облачка быстро уносит ветром.
Я съезжаю с дороги и поворачиваю на заправку. Кроме меня на АЗС всего одна машина. А как же очереди за бензином во время войны?
Девушка в военной форме с оружием заливает бензин, и даже со стороны видно, какая она злая. С ней парень… Ой, я, кажется, его знаю… Какой же Израиль всё-таки маленький!
– Андрюха, привет!
– О, привет, Кирилл! А ты куда?
– Дочь в аэропорт везу, вот боюсь, не закрыли бы. Она гостила у нас, сейчас должна в Москву возвращаться. Суки, несколько часов не могли подождать… А вы куда?
– Лучше б они вообще не начинали! Мы заправиться заехали, сестру срочно в часть вызывают, вообще всех вызывают, – Андрюха понижает голос, – сестра говорит, всё, они допрыгались, пизда Хамасу. Теперь Газу с землёй сравняют. Но вы там сейчас поосторожней, возможны проникновения отдельных групп террористов.
– Ну не здесь же, не в центре!
– Да сколько тут ехать от Газы, если они рано утром вошли, могут и здесь уже быть. В общем, берегите себя.
– Вы тоже. Удачи.
Перед аэропортом нас останавливает военный патруль. Я сразу напрягаюсь, с ивритом у меня, по-прежнему, неважно. Но нас даже ни о чем не спрашивают, солдат заглядывает в машину и сразу показывает, мол, проезжайте. На арабов мы не похожи.
В Бен-Гурионе всё спокойно. Ни суеты, ни очередей. Рейсы не отменяются, небо не закрыто. Спасибо нашему Железному Куполу.
Неужели всё получится? Да, конечно, получится, уже получилось, вот и рейс её, и регистрация идёт! Я испытываю облегчение, словно гора упала с плеч. Через несколько часов дочь будет в безопасности.
Я обнимаю Настю и мне вдруг становится очень-очень грустно.
Я еду по пустым улицам домой и перебираю в памяти счастливые солнечные дни, проведенные с Настей. Конечно, я буду следить за её самолетом, пока она не сядет в Москве.
А пока я выключил радио, не хочу слушать ни новостей, ни предупреждения об обстрелах.
Война теперь с нами надолго и о войне я ещё успею подумать…
Похоже, завтра будет хамсин. Хамсин придёт с юга, со стороны Газы, принесёт с собой жару и расплавит безмятежное небо.
И наполнит ветер песком.
Мама
Я стою около плаца, спрятавшись за щит с плакатом. На плакате написано – Боец! Будь бдителен! До границы 30 км!
И нарисован бдительный солдат с автоматом.
На плацу идёт смотр в честь 23-го февраля. Полковник что-то вещает мужественным голосом про родину. И опять же про бдительность. Только что я вернулся в свою часть, прилетел из Москвы.
Я стою