Знак судьбы. Владимир Виленович Лиштванов
философски заметил Лёха.
– Это точно! – устало проговорил Саня, стирая выступивший пот со лба.
Ребята быстро нагрузили тележку свежескошенной травой и отправились в обратный путь.
Вернувшись домой, Лёха пошёл раздавать корм кроликам, а Саня отправился на дедову пасеку.
На пасеке стояло всего три улья и «пасекой» это место можно было назвать лишь условно, но Саня любил бывать здесь.
Ему нравилось смотреть как пчелы, груженные нектаром и пыльцой, как тяжелые бомбардировщики, с глухим жужжанием, устало опускались на леток улья. Сразу видно, что пролетели большое расстояние и, получив взяток с множества цветов, теперь несли домой, в улей.
Около летка останавливались и, толкая друг друга, по очереди проползали внутрь улья. Но вот к летку подлетел трутень и попытался проникнуть внутрь. Тут же несколько сторожевых пчёл взяли его за лапки и крылья, и выдворили восвояси.
Трутень сопротивлялся, карабкался назад, но сторожевые пчёлы не давали ему дороги, и успокоились лишь тогда, когда он улетел прочь.
Саня даже удивился: как ладно, и чётко у них всё это получалось.
Ещё Сане нравилось смотреть, как дед открывает крышку улья и достаёт оттуда рамки с сотами полностью забитыми мёдом.
Обычно соты пчёлами запечатаны воском, тогда дед берёт нож и срезает воск, а из сот начинает сочиться густой, янтарный, пахучий мёд.
Вот и сейчас, дед был занят пчелами.
Он надел на голову специальную шляпу с сеткой, окурил дымом один из ульев и открыл крышку, вынимая поочерёдно рамки одну за другой.
Пчёлы зло жужжали, выражая недовольство тем, что потревожили. Некоторые пытались ужалить деда в лицо, но сетка не давала сделать это.
В одном из ульев пчёлы вывели молодую матку, а старая, ещё хорошо работала, вот дед и пытался удалить одну из них.
Дед не хотел, образования нового роя, который мог бы улететь куда-нибудь за молодой маткой, а потом ищи, свищи, да лови по всей округе. Но вот дед, изловчился, поймал одну из пчёл, которая была крупнее всех остальных, и удалил из улья.
Закончив с этим занятием, дед достал рамку с сотами полными мёдом и отдал Сане. Саня сбегал в дом, взял тарелку и нарезал соты с мёдом небольшими кусками, складывая на тарелку. Затем, вынес всё это на улицу и устроился около ульев.
– Шёл бы ты в дом, – озабоченно проговорил дед, – а то ведь, не ровён час, ужалит какая пчёлка.
– Не боись, дешк, – ответил Саня, – мы с ними друзья.
– Друзья то друзья, но смотри, что б потом не пожалеть, – проворчал дед и продолжил заниматься своим делом.
Саня больше не стал слушать деда, а с огромным наслаждением начал жевать соты со свежим, желтовато – янтарным мёдом.
Мёд стекал по губам тонкой, липкой струйкой к подбородку.
Внук едва успевал ловить языком этот приторно-сладкий ручеёк и с большим проворством, на которое он только был способен, отправлял капли мёда в рот.
Но вдруг: одна, другая, третья пчёлы угрожающе