Линия веры. Андрей Ефремов (Брэм)
так называемых «индейцев», которые в свободное время как бы играли в «племя». К этому делу фанаты подходили очень строго, со знанием дела. Одевались в соответствующие определенному индейскому племени одежды, на лоне природы строили вигвамы, поклонялись языческим богам. Вели традиционный индейский образ жизни, бытовой уклад был на уровне. То есть все по-настоящему, никакой фальши.
Когда же к ним приходил посторонний человек, который прикидывался таким же фанатом «индейцем», его разоблачали просто – чужой, несмотря на важный вид, фразы «хай!.. я все сказал!», и прочее, никак не вживался в образ «настоящего индейца», он просто подражал киношным героям. Все-таки «племя» по-настоящему считало себя именно племенем: это не игра, это стиль жизни. Это индейцы.
Когда «чужестранец» это начинал понимать, ему, конечно, становилось стыдно. Или не становилось – это смотря какой человек. Но известность и позор ему были обеспечены.
Этот неприхотливый пример дан для тех, кто еще не встал на путь веры – так им будет понятнее то, о чем пойдет речь ниже.
Однажды зимним будним вечером в маленькую церковь зашел молодой человек средней потрепанности и упитанности. После богослужения он по-свойски, как это принято в среде старых прихожан, стал интересоваться положением дел в этой общине, сообщил, что приехал из другого города, даже передал привет от настоятеля той общины. Сейчас он работает в этом городе в какой-то строительной шаражке, зарабатывает на операцию больной дочери. Сердобольные прихожанки слушали его с интересом. Кто-то дал довольно солидную сумму денег, кто-то добавил. Матвей – так он представился – с достоинством поблагодарил, посетовал что мало, ну, да ладно.
И зачастил. Зачастил на богослужения только по будним дням, когда народу в церквушке мало собирается, и постоянно заводил речь о трудном материальном положении и о состоянии ребенка. Настоятель тоже с Матвеем разговаривал, но больше молчал.
Матвей со временем вошел в раж, за месяц-полтора в разговорах «дорос» до главного инженера местного домостроительного комбината, стал предлагать услуги по ремонту здания церкви. Уже пару раз «успел слетать к больной дочке с женой, находящимся в другом городе на операции». Вновь начинал сетовать на нехватку денег в связи с перелетами, но община уже уловила суть – мошенник! Кто-то из общины видел парня в городке, в то время когда он «летал», кто-то успел поговорить с настоящим главным инженером – тот, конечно же, был очень удивлен. И настоятель звонил священникам в тот город, откуда якобы приехал Матвей.
Матвей все не унимался: «ребенок уже умер, нужно хоронить», и вновь надо вытянуть деньги с людей в общине. Ему никто не давал, но мошенник все не мог понять – его давно раскусили, и только из сострадания к его лживой душе, никто прямо ему об этом не говорит. Парень продолжал вторить на службах «Аминь»!, коряво, вслед за общиной произносить молитву «Отче наш», он